Маргарет Уэй - Радуга любви
Кожа ее вдруг сделалась холодной и влажной, жара навалилась, словно одеяло. Она почувствовала страшную усталость и головокружение. Отдохнуть бы совсем немного под цветущей баугинией. Цветки такие белые, как крохотные светящиеся звездочки. Только бы добраться в тень… тень… Она ехала почти вслепую, продираясь сквозь кусты. Там, чуть дальше, была вода. Может быть, она сможет умыться. Ветка акации хлестнула ее по лицу.
— Пейдж!
Хриплый, отрывистый голос вернул ее к действительности. Она подняла голову и увидела прямо перед собой загорелое, обветренное лицо Тая, его светящиеся глаза. Сама она была бледна, как полотно, что еще сильнее подчеркивало россыпь абрикосовых веснушек на щеках. Огромные глаза ее были испуганными, по виску, где билась голубая жилка, тонкой струйкой стекал пот.
— Боже! — Он ухватил поводья ее лошади, повел ее за собой по тропе между кустами акации, прямо к пологим берегам маленького озерца.
Там в лиловой дымке цвели лотосы, а берег зарос плакучими ивами и осокой. При их приближении водяные птицы в панике разлетелись, опустившись на деревья, сквозь которые проглядывала синь небес. Зеленый мирок, прекрасный и безмолвный, погруженный сам в себя, полный тени и солнца, так и манил остаться здесь навсегда.
Тай безмолвно спешился, лицо его казалось застывшей маской, но когда он помог ей спуститься с седла, она остро почувствовала его теплые руки. Лошади за спиной у них тут же принялись щипать траву. Он не сводил с нее рассерженного, напряженного взгляда, затем откинул назад ее шляпу — голова ее слегка качнулась.
— Со мной все в порядке, — воскликнула она охрипшим, неуверенным голосом, спеша нарушить тягостное молчание. — Честное слово!
— Да, как же! Вид у тебя совершенно измотанный. — Тай говорил спокойно, но она чувствовала, что это не так. Он не столько довел, сколько отнес ее к мерцающей воде.
— Прошу вас, Тай. Не нужно оставаться со мной, это ни к чему. Со мной все в порядке.
— Помолчи! — Он снял ее шляпу и отбросил на песок с чисто мужским нетерпением. — Не будь ты такой бледной и беззащитной, я бы просто тебя отшлепал. Неужели так трудно понять, когда уже хватит? Нет, ты ведь никогда не сдаешься, даже если тебе плохо. Упрямая рыжая девчонка!
— Вы ужасный человек!
— Да, ужасный, и не скрываю этого. Впрочем, я сам виноват: не стоило брать тебя с собой! — Он не стал развивать эту тему дальше, хотя тень недовольства мелькнула на его смуглом лице.
Пейдж безвольно смотрела, как он извлек из кармана большой носовой платок и наклонился к воде. Она попыталась отстраниться, но он протянул руку и тщательно обтер ей лицо, затем приложил холодную ткань ко лбу, не обращая внимания на то, что струйки воды стекают за глубокий вырез ее рубашки. Потом запрокинул ей голову назад, и Пейдж ничего не оставалось, как принять его заботу. Она прикрыла веки, не в силах выдержать взгляд его зеленых глаз, яснее всяких слов говоривший, как раздражает его ее хрупкость и податливость.
Возмущенно хмыкнув, он поднял ее, отнес на поляну и уложил на траву. Она погрузилась в ее нежную, чуть покалывающую мягкую свежесть. Несколько мгновений стояло молчание, затем она услышала грубоватый голос:
— Выпей это! — Пейдж открыла глаза, не отводя беспомощного взгляда от его губ, уже знакомых и до боли близких сейчас. Жар накатил на нее волной, но это был другой, не солнечный жар, и она поспешно закрыла глаза. Лицо ее еще больше побледнело, казалось, она засыпала.
— Пейдж! — Сильная, жесткая ладонь помогла ей подняться, поднесла к ее губам флягу с чистой, прохладной водой.
Какое блаженство испытывало ее пересохшее горло!
— Спасибо! — сказала она, как вежливый ребенок.
— Не за что, малышка, — с юмором отозвался он, и лицо его немного смягчилось. Тай тщательно завернул крышку фляги и вновь помог ей улечься на траву.
— Расслабься, ты очень напряженная. Постарайся расслабиться. Все будет хорошо. — Он не сводил с нее глаз, ясных, словно горные озера.
— Ты пытаешься меня гипнотизировать? — спросила она чуть слышно.
— А как же! — В голосе его вновь слышался смех. — У тебя здесь, на горле, словно молоточек колотится. — Он провел пальцем по ее шее, и ее будто током ударило от его прикосновения. Дымчатые глаза ее широко распахнулись. Прищурившись, он взглянул на нее сверху вниз.
— Глупышка! — произнес он едва слышно. — А чего ты ждала? Грубых дикарей?
— Я ничего не ждала, — возразила она, задохнувшись. — О чем ты?
— Не надо этого, крошка, — отрезал он. — Ты просто боишься проснуться. — В голосе его звучал металл, и это больно ранило ее.
— Похоже, я оказалась в ужасном положении, — удрученно заметила она.
— Это уж точно, — криво усмехнулся он. — Но, разумеется, встречаешь опасность лицом к лицу. Ладно, закрой глаза, малышка, — устало сказал он. — Ты в полной безопасности еще добрые полчаса.
Она вспыхнула под его насмешливым взглядом.
— Тебе нравится меня дразнить, — сказала она мягко. — Интересно почему? — Она прикрыла глаза и вскоре услышала, как он чиркнул спичкой, ощутила аромат его сигареты. Какие-то странные мысли одолевали ее, но она постаралась отогнать их. Все это казалось ей сказкой. Деревья перешептывались над головой, птичьи крылья вспыхивали самоцветами. Сквозь листву пробивался золотисто-зеленый свет, осока мурлыкала свою бесконечную песню. Вода. Покой. Полный покой… пусть и такой относительный! Она заметно расслабилась, трава щекотала ей щеку, жилка на виске успокоилась. Густые, тяжелые ресницы опустились…
На нее упала чья-то тень, и глаза ее распахнулись в испуге. Сперва она никак не могла сообразить, где находится, и сердце ее колотилось, как безумное. Разбудил ее пронзительный птичий крик. Большая красногрудая птица шумно захлопала крыльями, перелетая с ветки на ветку.
Тай сидел рядом. Глаза его, казалось, обрели оттенок листвы, солнечной и блестящей. На какой-то миг она почти утонула в них, отчаянно сопротивляясь волнам желания, грозившим поглотить ее. Плоть ее словно растворялась, по спине бежали мурашки.
— Тай! — Она произнесла его имя с неуверенной нежностью, как во сне. Никакая опытная соблазнительница не могла бы достичь большего. Глаза ее заметались под его взглядом, зрачки расширились, лицо неуловимо менялось по мере того, как нарастало между ними волнующее ощущение близости, — он видел ее всю, это стройное юное тело, созданное для любви, возбуждающее желание.
— Пейдж! — Вырвавшись, ее имя прозвучало нежно и хрипло.
Тонкие ноздри ее дрогнули, чувственные губы сложились в единственное слово:
