Ронда Грей - Все к лучшему
— Иногда ненависть возбуждает так же сильно, как и любовь… — В следующее мгновение он уже целовал Айрис — так властно, так яростно, что она не могла дышать, не могла чувствовать ничего, кроме пьянящей близости и сокрушительной мощи его тела. — По крайней мере, в этом мы едины, — заключил Дэвид, когда ее молчаливое сопротивление было побеждено могучим инстинктом, с которым невозможно бороться. — Так почему бы нам не извлечь из этого радость? Ведь мы можем превратить нашу связь из мучения во вполне нормальный брак, где хорошо будет обоим!
Высвобождаясь из его объятий, Айрис горько спросила:
— И тем самым позволить тебе во всем взять верх?
— Что ты имеешь в виду? — Дэвид, поморщившись, вздохнул — дескать, опять она за свое — и терпеливо ждал ответа.
Я имею в виду лишь одно — что люблю тебя, а ты никогда меня не любил и уже не полюбишь! — кричала ее душа, но Айрис не могла сказать этого и потому напряженно молчала. И Дэвид с видом победителя произнес:
— Ну что ж, молчание — знак согласия!
Они поженились три недели спустя. Их брак был зарегистрирован только в присутствии Эрвина Уэйберна с невестой и Элспет Милфорд.
В кремовом трикотажном платье и длинном свободном жакете, делавшем ее беременность почти незаметной, Айрис, бледная, с элегантной прической, стояла рядом с Дэвидом и позировала перед фотокамерой. Веселый маленький фотограф удовлетворенно воскликнул в заключение съемки:
— Превосходно! Не стыдно будет показать внукам!
Айрис тотчас же подумала, что их брак вряд ли намного переживет рождение ребенка, а о внуках и говорить не стоит. Потому что Дэвид ее не любит.
Поразительно, но он, как это и случалось всегда, тут же прочитал ее мысли и спросил:
— Что такое, дорогая? Не можешь представить, что проживешь со мной до старости? — И уже не шутливо, а жестко добавил: — Или ты жалеешь, что приговорена к пожизненному заключению в одной камере со мной?
Холодная нотка, прозвучавшая в его голосе, заставила Айрис вздрогнуть. А Дэвид вдруг обнял ее за плечи жестом собственника, поцеловал в губы долгим поцелуем и отпустил лишь тогда, когда кто-то тихо кашлянул у него над ухом. Придя в себя, Айрис увидела красивую брюнетку, которая выразительно воскликнула:
— Полегче, Дэйв! — это была та самая молодая женщина, которую она видела на похоронах Мейбл. Сейчас она со снисходительной усмешкой смотрела на новобрачную, словно знала, что от этого поцелуя у нее дрожат поджилки.
Очевидно, эта женщина сама не раз испытывала подобное полуобморочное состояние… в том числе и с Дэвидом, сделала вывод Айрис. Оглянувшись, она с облегчением убедилась, что никто на них не смотрит. Фотограф уже положил свою аппаратуру в багажник машины и собирался уезжать. Мать, прекрасно выглядевшая в классическом зеленом костюме и разве что слегка осунувшаяся, внимала разглагольствованиям Хэтти. Рядом стоял Эрвин и снисходительно поглядывал на свою избранницу.
— Грейс! — Стронг с подчеркнутой вежливостью приветствовал гостью, представив ее как Грейс Лоусон, дальнюю родственницу Мейбл.
— Должна сделать вам комплимент, Айрис, вы прекрасно выглядите! — воскликнула дама; бросалось в глаза, как выгодно ее стройная фигура в отлично сшитом красном платье отличалась от располневшей фигуры будущей матери. И весь облик красавицы с роскошными черными волосами, разделенными прямым пробором и достойными рекламировать какой-нибудь дорогой шампунь, вызывал у Айрис отнюдь не восхищение. На шестом месяце беременности ей очень недоставало былой стройности.
— Не ожидал увидеть тебя здесь, Грейс. — Хотя Стронг улыбался, в нем чувствовалось внутреннее напряжение.
— Знаю, ты меня не звал, Дэйв, — улыбаясь, ответила дама, — но я подумала, что в такой важный день тебе наверняка потребуется поддержка семьи. Может быть, ты решил, что я буду огорчена? Или не пойму, что так скоро после…
Айрис не поняла, что помешало Грейс закончить фразу — жесткое выражение лица Дэвида или ее собственная тактичность. Она увидела лишь то, что гостья взяла себя в руки и уже другим тоном продолжила:
— Я рада за тебя, поздравляю! — она смерила взглядом расплывшуюся фигуру новобрачной. — При таких обстоятельствах…
— Это никого не касается. — Ответ Стронга прозвучал резко, как выстрел из ружья. Но почему? — недоумевала Айрис. Не из-за того ли, что необходимость выполнить долг заставила его так быстро забыть Мейбл?
— Конечно нет.
Грейс рассмеялась низким, грудным смехом, и Айрис уловила опасность, исходившую от этой женщины. Брюнетка обладала особой притягательностью, устоять перед которой не смог бы ни один мужчина. И когда она, поднявшись на цыпочки, слегка коснулась губами щеки Дэвида, Айрис ощутила острый укол ревности.
— Ведь вы не против, правда? — карие глаза красавицы смотрели на Айрис вызывающе, но в их прозрачной глубине скрывались одиночество и пустота.
— Конечно нет.
Так почему же внутри у нее все кипело? Из-за того, что эта Грейс Лоусон была поразительно красива… и стройна, в отличие от нее самой? Айрис гадала, что именно мог сказать ей Дэвид о столь быстром бракосочетании и ребенке, и была рада отвлечься от невеселых мыслей, когда к ним подошел Эрвин и церемонно спросил, можно ли ему поцеловать новобрачную.
Вопрос был обращен к Дэвиду, и его шутливое «этого достаточно, Эрвин», после того как друг поцеловал Айрис в щечку, прозвучало слишком по-хозяйски. У нее сжалось сердце при мысли о том, как легко он играл роль одуревшего от счастья супруга.
Придержав ее за плечи, Эрвин тихо сказал:
— Сделайте его счастливым, Айрис. Пожалуйста…
Она нахмурилась, уловив в голосе мужчины неподдельно глубокое чувство. Но тут подошли Элспет и Хэтти с последними поздравлениями и напутствиями, и у нее все вылетело из головы. Все, кроме Дэвида, который о чем-то доверительно беседовал с Грейс до тех пор, пока машина, украшенная цветами, не увезла молодоженов домой.
Медовый месяц — блаженные, праздные и солнечные дни — они провели на Багамских островах, далеко от унылого и холодного бостонского ноября. Айрис едва не забыла, что их брак был вынужденным. Потому что Дэвид оказался не только пылким любовником, но и большим шутником.
— Мы же вчера натанцевались до упаду! — взмолилась женщина однажды утром, когда он стал тащить ее на пляж. — Лучше поваляемся в постели.
— Не жадничай. Я отложил самое интересное на то время, когда ты разрешишься от бремени. Во всяком случае, у нас впереди столько дней и ночей!
Его слова пробудили в Айрис яркие воспоминания о часах, наполненных страстью, когда она умирала и вновь воскресала в его объятиях, как это было в самом начале.
