Энн Питерс - Семья навеки
Зак усмехнулся и громко, чтобы услышала Ада, произнес:
— Ты права. Только один вид этой сердитой девоньки отпугнет кого хочешь.
— Некоторые из вас, вероятно, не хотят получить сегодня вечером ужин, вот что я думаю, — не вдаваясь в подробности, сказала Ада, подмигнув, однако, при этом Николь, которая стояла рядом с ней на скамеечке и скоблила морковь.
— Тушеное мясо, — заявила Николь с той обычной хрипотцой, на которую Моника уже почти не обращала внимания. Да и Зак тоже.
— Тушеное мясо. — Зак одобрительно улыбнулся девочке. — Не хочется упустить такое. Что ж, буду вести себя лучше.
Моника фыркнула от смеха, поворачиваясь к дочери. Мельком взглянув в кухонное окно, она замерла.
— Зак…
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Зак сразу все понял и выскочил из кухни раньше, чем Ада успела повернуться и спросить, в чем дело.
Если бы Моника не была парализована страхом, она наверняка бы удивилась невероятной скорости, с которой двигался Зак. Ведь он уже не молод! Она с трудом поборола желание помочь Заку и решила остаться здесь, чтобы защитить свою дочь, которая в полном неведении продолжала чистить морковку.
— Мне показалось, что я кого-то увидела, — тихо ответила Моника на вопрос Ады. Она понимала, что не сможет произнести ненавистное имя. Прижав руку ко лбу, она покачала головой.
— Ну, деточка, — проговорила Ада, вытирая руки о фартук и мягко усаживая Монику на стул, — не стоит так нервничать.
Зак снова вошел в кухню.
— Ну, что?
— Ничего.
Он подошел к Монике, положил руки ей на плечи.
— Я чувствую себя просто дурой, — сказала она ему с глубоким отвращением к себе. — Хуже этого — трусливой дурой.
— Перестань! — Зак присел перед ней на корточки и взял ее руки в свои. Пальцы Моники были холодны как лед, и Зак принялся растирать их, снизив голос до шепота: — Дик видел машину, которая была припаркована за ангаром. Сейчас, однако, ее там нет.
— Но… — Моника нахмурилась. — Кто мог так быстро уехать и при этом остаться незамеченным? — Нервы у нее были натянуты до предела.
— Когда я туда пришел, Дик проверял двигатель. Даже если бы пробежало стадо слонов, он бы не услышал. Я сказал ему, чтобы он пока не включал больше двигатель для проверки.
— Но, может быть, мне просто показалось. — Моника вскочила на ноги. — Я должна занять себя чем-нибудь, а иначе просто сойду с ума. Ада, вы разрешите мне испечь пирог?
Не успела та ответить — вернее, отказать, — как Ники захлопала в ладоши и воскликнула:
— Да! Пирог!.. — Она подвинула свою скамеечку к шкафу и достала с полки пакет с пшеничной мукой. — Мамочка, я тебе помогаю…
Бросив недовольный взгляд на Зака, Ада зашаркала обратно к раковине.
— Только не оставляйте после себя беспорядка, чтобы мне не убираться здесь до утра, — оскорбленным тоном сказала Ада.
К полудню следующего дня Зак и Роджер были уже на пути в Сиэтл. Весь вечер и все утро Зак и Моника препирались: Зак хотел остаться, а Моника, раздосадованная своим вчерашним опрометчивым поступком, настаивала, чтобы он ехал. Но прежде чем уехать, Зак еще раз собрал всех проживающих в Виндемиере и повторил те инструкции, которые давал раньше.
Монике и Николь позволялось находиться только в двух местах: в доме и в офисе. Гулять на свежем воздухе они могли только в сопровождении Митча или Дика.
Из гостей в Виндемиере можно было принимать лишь чету Романовых и доктора Кунца, но сама Моника с Николь ни при каких обстоятельствах не должна ездить в город, даже вместе с Романовыми.
— Я собираюсь уехать максимум дня на три, — сказал Зак, когда в сопровождении Моники и Николь шагал в сторону «сессны». Там его уже ждал готовый к вылету Роджер Кресвеллл. — Уверен, что за это короткое время вы не умрете от тоски. — Он присел на корточки перед Ники. — У тебя скоро день рождения, крошка. Чего бы тебе хотелось получить от меня в подарок? Может, новое платье?
— Не-ет. — Ники покачала головой. Подстриженная под Жанну д'Арк, она была похожа на прелестного маленького эльфа. — Я хочу ве-ве… — Она сморщила личико и наконец выговорила: — Велосипед!
— Вот как? — Брови Зака поднялись. — А ты хотя бы знаешь, как на нем ездить?
Николь помотала головой, на ее личике появилась нерешительность.
Незаметно подмигнув Монике, Зак задумчиво произнес:
— А не рано тебе? Сколько лет тебе исполнится? Шестнадцать?
— Нет. — Николь захихикала. — Шесть. Какой ты глупый!
— Ага… — Улыбнувшись ей в ответ, Зак взъерошил ее волосы и выпрямился. — Ты права: самый подходящий возраст для того, чтобы начать кататься на велике, — шесть лет.
Завизжав от восторга, Николь бросилась к Заку, и он закружил ее. Как только ее ступни снова коснулись земли, она тут же побежала к Аде делиться своей новостью.
Зак повернулся к Монике:
— Пусть Пит выберет и купит в городе велосипед, а потом спрячет его в ангаре.
— Спа… спасибо тебе, — сказала она, запинаясь и вдруг оробев. — Ники…
— Давай не будем о Ники, — прервал ее Зак. — Как насчет тебя?
Моника заморгала.
— Меня?
— Что тебе привезти из Сиэтла?
— Ничего. Ничего не нужно. — Взглянув на Зака, Моника почувствовала, что ее любовь к нему требует выхода. Пусть момент неподходящий, подумала она и сказала то, что лежало у нее на сердце: — Потому что все, чего может желать любая женщина, у меня уже есть.
— Любая женщина? — спросил Зак, помолчав. Напряженно всматриваясь в глаза Моники, он поднес ее руку к своим губам.
— И особенно та, что стоит перед тобой, — прошептала Моника.
Он заключил ее в свои объятия, и она словно растворилась в Заке и его поцелуе…
— Сохрани эти чувства, — проговорил он, снова страстно ее целуя. И прежде чем подняться в кабину пилота, добавил: — А когда я вернусь, мы наконец во всем разберемся.
Моника в ответ молча кивнула. Слов он все равно бы не разобрал из-за шума мотора. Она снова растерялась от наплыва чувств, но все же подняла руку и помахала ему на прощание.
После ланча Николь ушла с Митчем в сарай, где Митч кормил животных, а девочка играла со щенками Зельды. Николь нравилось дрессировать своих маленьких пухленьких подопечных, командуя им «сидеть» или «стоять». При этом она смеялась и визжала от восторга.
Моника отправилась в контору и открыла шкаф с архивными папками. На самой нижней полке лежало что-то еще… Это оказался альбом с пожелтевшими газетными вырезками и фотографиями, посвященными Закариусу Робинсону, звезде баскетбола.
На одном из снимков внимание Моники привлекла молодая женщина, чью удивительную красоту была не в силах исказить даже нечеткая газетная фотография. Рядом с женщиной, обнимая ее за талию, стоял молодой и, как показалось Монике, глупый от счастья Зак. Надпись под фотографией гласила: «Король баскетбола взял в плен любви королеву красоты».
