Энн Питерс - Семья навеки
— Ники, мы любим тебя, ты это знаешь. И мама любит, и я, и бабушка с Питом, и Ада с Митчем. Дорогая, никто из нас не даст тебя в обиду. Я обещаю. Но не трогай ничего в этих шкафчиках. Понимаешь? Ты не должна ни к чему прикасаться там! Договорились, милая? Ники, солнышко, Чарли ждет тебя дома, он скучает…
И Ники открыла ему. Зак опустился перед ней на колени.
— О, детка! — Он заключил ее в свои объятия, крепко прижал к себе, баюкая и что-то напевая, а она, тихо всхлипывая, уткнулась лицом в его плечо. Зак закрыл глаза, чтобы сдержать набежавшие слезы, которые он не проливал со дня смерти Мэдди. — Ох, детка, детка…
Подоспевшая Моника, внезапно увидев их, чуть не вскрикнула, но Зак предупреждающе посмотрел на нее. Он забыл о своих слезах, и они теперь текли по щекам.
Моника сжалась, закрыв лицо руками.
Карла и Пит тоже поднялись наверх.
Зак одними губами проговорил: «Доктор Кунц», и Пит понял его. Он наклонился к своей жене, что-то ей прошептал и усадил на ближайший стул. Минуту спустя Зак уже слышал приглушенный голос Пита, который говорил по телефону из хозяйской спальни.
Девочка зашевелилась в объятиях Зака и подняла голову. Ее огромные карие глаза покраснели, а шелковистые реснички слиплись. Личико было заплаканным и тоже покраснело от слез.
Зак молча смотрел на Николь. Он надеялся, что вся любовь, которую он испытывает к этому ребенку, выражена у него в глазах и Николь сможет ее увидеть.
— О, Ники… — Это был голос Моники. Из груди несчастной матери вырвалось рыдание. — Почему?
Николь высвободилась из объятий Зака и обняла мать за шею.
— Не… плачь… м-м-мама, — запинаясь, проговорила она скрипучим голосом.
Все замерли от удивления.
— Не… хочу… быть… — Она билась над словами, беззвучно проговаривая каждое слово, прежде чем сказать его вслух. Ее дыхание становилось все более и более взволнованным, глаза потемнели.
Но когда Моника попыталась успокоить ее, сказав: «Я знаю, любовь моя, знаю», — Николь неистово замотала головой. Ее маленькие ручки сжались в кулачки, она топнула ногой. И слова хлынули из Николь стремительным потоком!
— Не хочу больше быть Ники! Папа здесь! Папа здесь!..
Она повторяла одни и те же слова, все громче и громче. Бессильно опустившись на пол, она принялась колотить кулачками пол.
Когда Зак наконец сумел прижать к себе ее извивающееся в судорогах тело, она продолжала бить — теперь уже его плечо…
К приходу доктора Ники затихла и лишь иногда отрывисто всхлипывала. Моника забрала ее из рук Зака и в сопровождении молчаливого доктора отнесла в постель. Доктор сделал Ники успокоительный укол и заверил Монику:
— Вам не о чем беспокоиться, препарат позволит ей крепко спать до утра без тревожных сновидений, вот и все.
Когда Моника наконец спустилась вниз, все сидели на кухне вокруг стола. Карла разогрела суп, с которым мужчины тут же расправились.
— Она заснула, — сказала Моника, не вдаваясь в подробности.
— Бедная крошка, — проговорила Карла, промокая бумажной салфеткой уголки глаз. — Бедная, милая, маленькая крошка…
— Она заговорила, — напомнил им доктор Кунц. — Давайте не забывать об этом среди всех причитаний и слез. — Он повернулся к Заку. — Все будет в полном порядке. Она ведь ребенок, а в детском возрасте многое поправимо. И меньше всего на свете ей сейчас нужно, чтобы вы, — доктор суровым взглядом окинул присутствующих, — обходились с ней как с седьмым чудом света или, что еще хуже, как с больной. Также не ждите, что она будет болтать, не закрывая рта. Может быть, словечко здесь, словечко там. Но вы должны быть постоянно начеку. Не говоря уже о том, что сейчас ее нужно оберегать от любых возможных потрясений. — Он поднялся. — Я должен сделать еще несколько визитов. Провожать меня не надо. Позвоните утром, если будет необходимость.
— Поешь супу, дорогая, — предложила Карла, прерывая молчание, воцарившееся после ухода доктора. Все были измучены. Зак наконец сбросил с себя костюм далматинца. На скуле у него был заметен фиолетовый синяк — один из ударов Николь пришелся ему по щеке.
— Нет, спасибо. Это был Ричард. Сейчас мы можем говорить об этом с большой уверенностью. Ники узнала его голос, он ее напугал. Мы не можем допустить, чтобы он добрался до нее.
— Он сможет это сделать, — страшным голосом поклялся Зак, — только через мой труп!
Моника крепко обхватила себя руками, так как внезапно у нее по коже побежали мурашки.
— Ты не знаешь, на что он способен.
— Мне нужна его фотография, — сказал Зак. Только сейчас ему пришло в голову, что он даже не знает, как выглядит этот мужчина. — Дай мне фотографию, чтобы я смог размножить ее и распространить.
— Фотографию? — неуверенно повторила Моника. — Неужели ты думаешь, что я ношу при себе фото этого мужчины?
Зак состроил гримасу.
— Нет, думаю, что нет. А в альбомах?..
— Нет, ничего нет, — с несчастным видом проговорила Моника. — После развода и всех тех событий я оставила только фотографии с Ники, а все остальное сожгла.
— Мне кажется, у нас должна быть фотография, — вдруг вспомнила Карла и поднялась.
Через несколько минут она вернулась.
— Это свадебная, — проговорила она, обращаясь к Монике и протягивая глянцевый снимок. При этом она почти извиняющимися глазами посмотрела на Зака.
Пока Моника вытирала мокрые руки, Зак взял снимок. На Синклера он бросил лишь беглый взгляд. Но и этого было достаточно, чтобы выяснить, что десять лет назад у этого мужчины все волосы на голове еще были. Также Зак заметил, что глаза у этого субъекта очень близко посажены.
А вот девушка в белом свадебном платье заслуживала большего внимания. Невеста была очаровательна, и она таким внимательным взглядом смотрела на своего жениха…
— Я тогда была очень молода. — Моника тоже взглянула на фото.
— И очень сильно влюблена. — Зак чувствовал, что внутри у него извивается безобразная змея ревности.
Раньше он никогда не испытывал этого чувства, и теперь ему совсем не нравилось его состояние. Охваченный непонятной досадой, он разорвал фотографию на две части, прямо посередине.
— Эта часть мне не понадобится, — буркнул он, отдавая Монике обрывок с изображением невесты.
Зак сорвал со спинки стула свою куртку и, пожелав всем спокойной ночи, вышел из кухни, хлопнув дверью черного хода.
Моника умылась и почистила зубы, едва соображая, что делает. После этих процедур она какое-то время пристально рассматривала свое изображение на обрывке фотографии, которую подсунула под рамку зеркала. Моника пыталась понять причину той боли, которую увидела в глазах Зака.
