Делла Сванхольм - Выбор за тобой
– Я сама буду ухаживать за ней! – заявила Дорис.
– А я за, Дорис, – засмеялась Анна. – А если серьезно, то, во-первых, я вам очень благодарна за вашу любовь и внимание. А во-вторых, не надо менять из-за меня планы, Джесс. Я, слава богу, жива. И очень прошу тебя совершить это чудесное путешествие с Джоном. Ему будет приятно. Не так ли, Джон?
Нельсон смутился.
– Итак, решено: вы отправляетесь в море, мы с Анной – в наш дом в Бель-Эр. И ждем вас там – загоревших, пропахших солеными ветрами и полных новыми творческими планами, – сделала окончательный вывод Дорис и добавила: – А теперь даже я вижу, что Анна устала. Ей необходим отдых. – Она приблизилась к постели больной и нежно поцеловала ее. – Поспи, дорогая! Завтра мы снова навестим тебя. Думаю, отдых необходим нам всем. – И, развернувшись на каблуках, она величественно выплыла из палаты.
Анна осталась одна. Она лежала, блаженно уставившись в потолок.
Я жива, жива! Господи, спасибо тебе за все! И вам, доктор Дерринг, спасибо, беззвучно прошептала она.
Вошла медсестра. Она сделала Анне укол и скоро та уже спала и счастливая улыбка освещала ее обычно строгое лицо.
Джессика договорилась с матерью, что на следующий день заедет к Анне пораньше, потому что скоро ей предстоит лететь в Голливуд на озвучание роли.
Войдя в палату, она сразу заметила, что Анна лежит с каким-то новым выражением лица.
– Ну как ты? – бросилась она к подруге.
– Мне с каждым часом все лучше и лучше. Хотя доктор пока запрещает вставать.
– Ему виднее, – лаконично заметила Джессика и замолчала.
Анна удивленно посмотрела на нее.
– Что случилось? Почему ты такая молчаливая сегодня?
– Видишь ли, Анна, я подумала, что, когда я вернусь из морского путешествия, мы с тобой обязательно отправимся на поиски твоей дочери. Это трудное дело. Поэтому так необходимо, чтобы ты полностью окрепла после операции. Согласна?
Анна протянула к подруге руки. По щекам ее струились слезы.
– Конечно, согласна. Спасибо тебе, Джесс. Я столько передумала в последние дни! Сначала готовилась к смерти. Потом безумно боялась операции… И вот все позади! Я жива! Конечно, я мечтаю найти дочь. Совсем недавно я тебе говорила, что не могу ее оставить в этом мире одну. Я думала, что умираю, и считала, что ей лучше оставаться по-прежнему в монастыре в привычной обстановке. Но сейчас совсем другое дело. Пока у меня, честно говоря, нет сил, чтобы просто встать с кровати. Но я молюсь, чтобы господь помог мне найти мою любимую Алессандру. Я ведь не видела ее десять лет! Сейчас это совсем другой человек. Не малышка, а почти девушка. Личность. Ты знаешь, Джесс, что я сделала?
Джессика отрицательно покачала головой.
– Я отнесла последнюю детскую фотографию Алессандры компьютерному специалисту, и он по какой-то своей особой технологии создал ее предполагаемый портрет – такой, какой она могла бы быть сейчас.
– Я об этом читала где-то. Но сама бы никогда не догадалась обратиться к такому специалисту, – заметила Джессика. – А ты умница. Как же мне хотелось бы взглянуть на этот портрет! Где он?
– Он у меня здесь, в верхнем ящике тумбочки. Я же не знала, как окончится операция, и на всякий случай положила его сюда, чтобы его передали тебе, если я умру.
Джессика осторожно выдвинула ящик и взяла в руки лист бумаги. Внимательно вгляделась в него и восхищенно заметила:
– Анна, да она же у тебя красавица!
– Она похожа на отца. Марио был неотразимым мужчиной. И законченным негодяем, – мрачно произнесла Анна. Ее глаза, до этого излучавшие радость и энергию, сразу поблекли.
Джессика испугалась.
– Забудь о нем! – попросила она. – Марио уже нет, а ты жива. Найдешь дочь, и мы все заживем вместе как одна семья. Я так мечтаю о том дне, когда мы втроем – ты, Алессандра и я – появимся на пороге нашего дома.
– Да, это будет счастливый день! – воскликнула Анна и наконец улыбнулась. – А пока я настаиваю на том, чтобы ты уехала вместе с Нельсоном на яхте.
– Но почему? Ты что, меня гонишь?
– Чутье мне подсказывает, что ты еще не полностью излечилась от болезни под названием «Алан Кроненберг». Не так ли? – Анна испытующе посмотрела на Джессику.
Та смутилась. Ее щеки покрылись нервным румянцем.
– Вот еще! Какие глупости! С чего ты взяла?
– Не лги мне, Джесс, я знаю тебя очень хорошо!
Джессика вздохнула.
– Мне очень стыдно, Анна, но ты права: я не могу забыть Алана. Днем еще ничего – я кручусь, дел полно, а вот по ночам на меня нападает такая тоска! Мне так не хватает его жарких объятий! Ах, Анна, если б ты знала…
– Я знаю. Я тоже таяла в объятиях Марио. Мне известно, что такое страсть. Но я еще знаю, что тот, кого ты сильно любишь, обязательно сделает тебе больно. Как Марио, который разрушил мою жизнь. С годами, однако, я стала не только старше, но и мудрее. И я понимаю, что тебе, Джесс, просто не с кем сравнить Алана. У тебя не было достойных мужчин раньше. Поэтому для тебя он самый лучший, самый сексуальный. Не хочу травить твою душу и наносить тебе удар ниже пояса, обсуждая страсть Алана к твоей матери, но, поверь мне, он тебя не любит. А Нельсон любит. Вот почему я хочу, чтобы вы какое-то время побыли вдвоем. Только Нельсон и ты. И когда ты почувствуешь наконец настоящее отношение Нельсона к себе, ты поймешь, что Нельсон и в постели лучше Кроненберга. Недаром о нем мечтают сотни женщин Америки! И даже если ты никогда больше не будешь сниматься в кино, а просто станешь его женой, то все равно будешь вынуждена признать, что Джон Нельсон не только один из лучших кинорежиссеров современности, но и один из лучших любовников. Надеюсь, что для тебя он станет самым лучшим.
– Боюсь, на этот раз ты не права, Анна. Я не буду женой Нельсона. – Джессика посмотрела ей в глаза: – Разве он сможет простить мне Алана Кроненберга?!
– По-моему, уже простил, – заметила Анна. – Но не об этом сейчас разговор. В общем, поезжай с богом. А я буду ждать тебя в твоем доме. Здоровая и крепкая. И мы сразу же отправимся на поиски моей дорогой Алессандры.
Яхта Эрика фон Торнау, отделанная красным деревом, сверкающая медью поручней, начищенным до блеска серебром, показалась Джессике похожей на дорогую изящную игрушку. Она была удивительно элегантной и уютной. Еда была превосходной, команда – вышколенной, а Тихий океан – спокойным. Когда яхта вышла из гавани Лос-Анджелеса, ее паруса, похожие на крылья гигантской бабочки, наполнились свежим ветром и она бесшумно и стремительно заскользила по воде, оставляя за кормой едва заметный пенистый след. Это мягкое скольжение по глади океана дарило ни с чем не сравнимое ощущение свободы. Яхта словно парила на незримой грани, разделяющей небо и воду, находясь сразу в двух стихиях. Когда Джессика выходила из каюты, то пропитанный океанской свежестью воздух легчайшими прикосновениями поглаживал ее кожу, и ей казалось, что она растворяется в этой безграничной прозрачной синеве.
