Джулиана Маклейн - Прелюдия любви
Она прилегла на аккуратно заправленную постель, до которой не дотрагивалась с тех пор, как они приехали.
Что ей делать дальше?
Ее тяжелые раздумья прервал звонок мобильного телефона, который она оставила на кухне.
Джоселин бросилась вниз.
– Слушаю.
– Джоселин, это Тесе. Как у тебя дела?
Она ответила не сразу.
– Все хорошо.
– Да? Вам там хорошо?
Джоселин решила не реагировать на игривый тон подруги, тем более что не знала, как ей отреагировать. Если бы она рассказала все как есть, Тесе бы ей все равно не поверила.
– А в чем дело? – спросила Джоселин.
Слава богу, Тесе перешла к делу:
– У меня новости. Сегодня днем полиция арестовала Коэна. Он во всем признался.
– Ты шутишь! – Джоселин опустилась на стул. Так скоро?
– Да. Здорово, правда? Ты можешь возвращаться домой. Кстати, тебя ждет новая работа. Одна активистка, защищающая права животных, получает письма с угрозами.
Онемев от столь неожиданных новостей, Джоселин не сразу нашлась что ответить.
– Джоселин, ты там?
Она заставила себя вернуться в реальность.
– Да, Тесе, я здесь. Замечательные новости.
Сейчас мы соберем вещи и вернемся в город. Догадываюсь, что полиция жаждет побеседовать с Донованом.
– Да, они уже спрашивали о нем. – Повисла пауза. Потом Тесе спросила:
– А что насчет защитницы животных? Ты возьмешься за это дело? Она здорово напугана.
Джоселин смотрела на капли дождя, стекающие по оконному стеклу. Где-то вдали сверкнула молния.
Наконец она глубоко вздохнула и встала.
– Да, я берусь за это дело, Тесе. Скажи ей, что я приступлю к работе с завтрашнего дня.
Она отложила телефон и повернулась. Внизу лестницы стоял Донован и смотрел на нее серьезно и недоверчиво.
Джоселин смутилась.
– Ты все слышал?
– Да. Джоселин, почему у меня такое чувство, что после сегодняшнего вечера я могу больше никогда тебя не увидеть?
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Джоселин направилась в свою комнату собирать вещи.
– Почему? Мы можем встречаться… иногда.
Донован последовал за ней и остановился в дверях.
– Только не надо этого доброго старого «останемся друзьями».
Джоселин начала быстро вынимать из шкафа одежду и засовывать ее в чемодан.
Донован подошел к ней и дотронулся до локтя.
– Остановись на минутку, нам надо поговорить.
– Поговорить мы можем в машине. Сейчас нужно быстро собраться, потому что я хочу доставить тебя в твой пентхаус до полуночи.
– Ты меня «доставишь» и поедешь домой?
Она взглянула на него.
– Опасности больше нет. Коэн – за решеткой.
Зачем же тебе оплачивать еще один день моих услуг?
– Значит, ты заботишься обо мне? Хочешь сохранить мне несколько долларов? Вот уж не думал, что я плачу и за твои ночные услуги.
Джоселин открыла рот и тут же закрыла его.
Он обидел ее, но она это заслужила: нечего было сближаться с клиентом, тем более что она не в состоянии дать ему то, чего он просит.
Расстроенная, она опустилась на край кровати.
– Прости, Донован. Может быть, мы сможем видеться, только не сразу. Сначала нужно немного остыть и разобраться в своих чувствах.
Он задумался на мгновенье, потом покачал головой.
– Думаю, остыть будет не в моих силах. Я люблю тебя, Джоселин, страстно люблю. Я не хочу ни на день расставаться с тобой. Я хочу приходить к тебе каждый вечер после работы и просыпаться с тобой каждое утро. Жизнь слишком коротка, чтобы жить по-другому.
Джоселин глубоко вздохнула и посмотрела на футболку, лежащую на ее коленях.
– Боюсь, у меня не получится стать тебе любящей женой, Донован. У меня полно комплексов. Я не смогу сделать тебя счастливым. Ты всю жизнь был один и заслуживаешь настоящей любви, я не смогу дать ее тебе. Ты влюбился в ту, кем я была здесь эти несколько дней. Но в обычной жизни я другая. И ты другой. Все это время мы притворялись. Притворялись, что жизнь прекрасна, что на свете не существует проблем и сложностей. Вернувшись, мы поймем, что это не так.
Он долго стоял и смотрел на нее при свете лампы, потом направился к двери.
– Хорошо, я пойду собираться.
Джоселин была поражена. Поражена тем, что только что сказала, тем, что Донован ушел. Она продолжала сидеть на краю кровати, уставясь в пустоту. Ее глаза наполнились слезами, к горлу подкатил комок.
Зря она ему все это сказала. Но если это простая влюбленность, не лучше ли остановиться сейчас, пока все еще не зашло слишком далеко?
По ее щеке скатилась слеза. Боже, как давно она не плакала! Всю жизнь она старалась казаться себе и другим сильной. Она не плакала, когда от нее ушел Том. Не плакала, когда их бросил отец. Злость и обида тогда исключали возможность слез.
Теперь, оглядываясь назад, Джоселин начинала понимать, насколько равнодушными были Том и ее отец. Они никогда не вкладывали душу в то, что делали. Ни в каком общении – дружеском или любовном – не участвовало их сердце. Они больше думали о внешности и о том, что скажут соседи, нежели о чувствах близкого человека.
Донован совсем другой. Он все чувствовал глубоко, возможно потому, что рано потерял родителей, которые погибли на его глазах. Раннее сиротство оставило пустоту в его душе, которая так и не заполнилась, но давала ему возможность понимать и сочувствовать чужому горю. Поэтому он хотел устроить Центр помощи детям, оказавшимся в трудной ситуации. Поэтому он все еще не был женат. Он не был плейбоем, как она решила вначале. И понимая все это, она ранила его нежное сердце. Почему так произошло? Неужели она и в самом деле холодный, бесчувственный человек, которым хочет казаться? Неужели, стараясь не быть похожей на мать, она стала похожа на отца?
Ее сердце сжалось от боли. Нет, она была похожа не на отца, а на раненую птицу, потерявшую крыло, а может, оба крыла. Но ведь последние несколько дней она летает как на крыльях. Разве раненая птица может так летать?
Никогда прежде она не чувствовала себя так хорошо, как в этом уединенном месте с Донованом. Бежать с ним по ночному берегу озера, держась за руки, звать его в темноте, улыбаться ему, смеяться над его шутками, прижиматься щекой к его груди и рассказывать о своем детстве – все это было настоящим счастьем. Или только казалось?
Неужели она никогда не поверит в существование настоящей любви? Неужели она никогда не найдет потерянные крылья?
После долгого пути в Чикаго под проливным дождем, во время которого они не обмолвились ни единым словом, Джоселин проводила Донована до двери его пентхауса. Быстро обойдя квартиру и удостоверившись, что все в порядке, она остановилась в мраморном холле, приготовившись сказать «Прощай».
