Мишель Селмер - Самый первый раз
— Буду готова через минуту.
Брэндон ушел, и Пейдж выбралась из постели. Она умылась, оделась, собрала вещи. Ей очень хотелось остаться здесь еще на несколько дней, но, наверное, даже лучше, что она уезжает сейчас. Очень легко заблудиться в мечтах; она должна вернуться в реальность, к своей настоящей жизни, к тому, что действительно важно для нее. Пейдж спустилась вниз, поставила сумки у двери и заглянула на кухню — попрощаться с Элли, но той нигде не было.
Пейдж вышла из дома. Вчера жизнь на ранчо била ключом, но теперь оно было пустынно. Возможно, потому, что было утро воскресенья; так или иначе, никто не встретился ей, пока она не нашла Брэндона в главной конюшне, в комнатке, которая служила кабинетом начальника. Он сидел за компьютером, внимательно глядя в монитор и с подозрительной для полуграмотного человека скоростью стуча по клавиатуре.
— Ты быстро печатаешь, — заметила Пейдж.
Брэндон чуть ли не подпрыгнул от звука ее голоса:
— Ты меня напугала. Не слышал, как ты вошла.
Он нажал еще пару клавиш, щелкнул мышкой и выключил компьютер.
— Как тебе удалось научиться так печатать?
Он встал:
— В библиотеке была специальная программа, я учился в свободное время.
Он был каким-то нервным, сконфуженным. Хорошо, что она ничего не сказала про его умение читать, раз это так его напрягает.
— Ты не видел Элли? — спросила Пейдж. — Я хотела попрощаться.
— Все в церкви. Она заставляет ребят ходить туда, говорит, что это побуждает их быть честными.
Интересно, Брэндон тоже туда ходит? Она с трудом могла себе это представить.
— Вот почему так тихо.
— По воскресеньям всегда так. Готова?
Она кивнула:
— Готова.
Он взял ее за руку и повел по конюшням. Животные были просто великолепными: большие, маленькие, разных мастей. Пейдж не знала, для чего нужна большая часть развешанной по стенам сбруи и уж тем более названий ее составных частей, но Брэндон явно отлично разбирался в этом. Чем дольше она наблюдала за ним, тем большее впечатление он производил на нее своими уверенными движениями и подробными рассказами.
Они вышли из конюшни, и Пейдж заметила длинное, узкое строение, отстоящее от остальных.
— Там спят работники?
— Да.
— Можно посмотреть?
Брэндон пожал плечами:
— Конечно. Вряд ли там кто-то есть сейчас.
Если Пейдж нужен был толчок, который помог бы ей вернуться в реальность, зрелище места, где жили работники ранчо, стало таким толчком. Помещение состояло из двух комнат. В первой располагалась столовая с длинными столами как минимум на несколько десятков человек и что-то вроде гостиной с креслами, диванами и старым телевизором с рогатой антенной. Вторая служила спальней: ряды аккуратно застеленных кроватей и двери в противоположной стене — скорее всего, ванные комнаты. Все это было очень похоже на ночлежку, в которой им с матерью пришлось какое-то время жить, и сейчас, стоя на пороге, Пейдж чувствовала себя так, словно вернулась в прошлое.
Она не сможет жить в таких условиях. Одна мысль об этом пугала ее до смерти.
— Ты сказал, помощник владельца переселяется куда-то в другое место?
— Это за этим зданием. Я бы тебе показал, но там сейчас живет Клинт. В общем, похоже на твою квартиру, только одна комната и раза в два меньше.
Что ж, для одинокого человека дом размером с ее гостиную вполне подходит. Но что, если он решит завести семью? Впрочем, это было не важно. То, что увидела Пейдж, заставило ее вспомнить, почему они никогда не смогут быть вместе по-настоящему, как семья. Сколько еще раз она должна повторить себе, что они слишком разные, чтобы наконец понять это и смириться с этой мыслью?
Наверное, тревога отразилась на ее лице; Брэндон положил руку ей на плечо и осторожно сжал его.
— Ты в порядке?
Ей удалось улыбнуться.
— Да, немного устала.
— Тогда поехали, поспишь в машине.
— Пожалуй.
Они погрузили вещи в машину и тронулись. Пейдж откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза, но уснуть не смогла. Говорить тоже не хотелось, поэтому она просто неподвижно сидела, притворяясь спящей и слушая, как Брэндон подпевает радио. Вдобавок ко всему прочему у него был замечательный голос. Идеальный мужчина. Во всем, кроме того, что совершенно ей не подходил. И даже если бы она смогла изменить его, она не хотела пробовать, потому что проблема была в ней, а не в нем. Это она была недостойна его, и чем дольше она будет идти на поводу у своей слабости, тем больнее ей будет потом.
Эта неделя была самым счастливым периодом ее жизни, но пришло время отпустить Брэндона.
Глава 14
После того как в воскресенье Брэндон завез Пейдж домой и уехал, в голове и на душе у нее был полнейший кавардак. Стоило ей подумать о Брэндоне, как на глаза навернулись слезы, а ведь она никогда не плакала! Она разрывала отношения с парнями, с которыми встречалась месяцами, и не испытывала ничего подобного, а с Брэндоном она еще даже не рассталась толком. Пейдж готовилась к разговору о разрыве всю дорогу домой, но, когда он занес в дом ее вещи и попрощался, у нее не хватило сил начать его. Следующие три дня она провела, пытаясь набраться смелости, не отвечая на его звонки из страха, что его голос разрушит стену, которую она так кропотливо выстраивала вокруг своего сердца. Наконец в среду Пейдж приехала к нему и, увидев его, такого красивого и счастливого, незаметно для самой себя оказалась в его объятиях, плачущая.
Она поняла, что Брэндона смутила такая эмоциональная реакция, но он ничего не сказал, только поцеловал ее мокрые щеки и занялся с ней любовью так нежно, что она поняла — безнадежно. Она не сможет порвать с ним. Только не сейчас.
Прошло пять дней и пять ночей, которые они провели вместе, столько же осталось до церемонии, после которой их отношения кончатся по-настоящему. От одной мысли об этом ей становилось трудно дышать. Это были одновременно самые счастливые и самые тяжелые дни в ее жизни.
Несчастная Черил не могла понять, как вести себя с Пейдж. Они были знакомы почти три года, и Пейдж ни разу за это время не давала слабину. Черил даже решила, что она пошла по стопам своей матери. Это страшно напугало Пейдж — и она в десятый раз за день расплакалась.
— Маргарет Коул прислала факс о том, как рассадить гостей на свадьбе в пятницу… — сказала Черил, входя в кабинет, и увидела, что Пейдж промокает глаза. — Господи, милая, опять?!
— Не понимаю, что со мной, — ответила Пейдж, прижимая бумажный платок к носу. — Я же никогда не плачу. Кошмар!
— Может, гормоны? Или особенно ужасный ПМС?
