Марис Соул - Никаких обещаний
Прислонившись к стойке, Эшли начала долгое повествование о своем рабочем дне. Она говорила — он готовил. Через несколько минут Эрик достал креветок, моллюсков и краба из кастрюли и переложил их в другую, более мелкую посуду. А Эшли продолжала болтать без пауз. Когда он клал в кастрюлю с бульоном капусту, она рассказывала ему об активной кампании, которую они ведут в защиту «Вэн Гард Констракшн», о тех пресс-релизах, что она уже сделала, и тех, что намеревается сделать с целью показать, какие шаги «Вэн Гард» предпринимает, чтобы избежать повторения подобной трагедии, упомянула она и готовящиеся к печати брошюры и рекламные проспекты… Все это, считала Эшли, должно помочь в скором времени изменить общественное мнение в пользу «Вэн Гард Констракшн».
Как ни странно, время от времени Эрику удавалось вставить слово или задать вопрос, и при этом он проявлял гораздо больший интерес, нежели Эшли ожидала… или надеялась. Но к тому времени, когда Эрик извлек капусту из бульона, добавил в него, как ей показалось, то-фу и залил содержимым большой кастрюли то, что незадолго до этого положил в кастрюлю меньшего размера, она была уверена: ей удалось убедить его в своей преданности работе.
Эрик вынес посуду с готовым ужином в ту часть гостиной, которая служила ему столовой, поставив кастрюльку в центре низенького черного столика. Затем он внес глиняный кувшин. Столик уже был накрыт на двоих. Его украшали ярко-красные салфетки-циновки, каждая с глубокой тарелкой, крошечной чайной чашкой, вилкой и палочками. Единственными сиденьями служили две большие шелковые подушки, одна золотого цвета, другая красного. Как только Эрик встал коленями на красную, чтобы закончить приготовления, Эшли уселась на золотую, и у нее тотчас же возникло желание переодеться. Широкие брюки, возможно, не придали бы ей столь неприступного вида, которого она рассчитывала добиться, надевая костюм, но они, с другой стороны, и не обнажили бы излишне ее бедра, как это сделала юбка — было даже неприлично.
Но если Эрик и заметил, насколько чрезмерно неуместной одеждой выставлены напоказ ее ноги, он ничем этого не выдал. Подняв кувшинчик, он поднес его к ее чашке.
— Саке? Я предпочитаю теплое, но если вы предпочитаете со льдом…
— Нет, теплое, — сказала Эшли, хоть и не имела ни малейшего представления, что же она предпочитает, и у нее даже появилось сомнение: не следует ли ей вообще отказаться от саке? Но чашечка была не больше самых маленьких водочных рюмок, и она решила, что немного рисового вина ей не повредит, а может быть, даже поможет расслабиться.
Эрик налил прозрачную жидкость сначала в ее чашку, потом в свою. Подняв чашку обеими руками, он подождал, пока она сделает то же самое.
— Кампаи, — сказал он, пристальный взгляд его темных глаз был прикован к ее лицу. — За здоровье.
Эрик выпил все содержимое одним глотком.
— Кампаи, — повторила Эшли, отважно выдержав его взгляд, и последовала его примеру.
Теплое саке немного напоминало херес. Совсем недурно, подумала она, и даже приятно на вкус.
Он снова наполнил их чашки, а в большие глубокие тарелки положил моллюсков, креветок, крабов, овощи и другие компоненты кушанья, которые извлек из маленькой кастрюли. Затем Эрик влил в тарелки бульон. Сев, он взял свою тарелку обеими руками и приготовился из нее пить. Эшли все делала, как он.
Она была изумлена, распробовав восхитительный вкус бульона.
— Мои комплименты главному повару.
— Главный повар благодарит вас.
Эрик потягивал саке и думал, как ему заставить Эшли сделаться сегодня более открытой и отказаться от комплекса защиты. С самого первого мгновения, как только вошла в его квартиру, она достаточно однозначно показала, что нынешний вечер должен пройти при сохранении между ними необходимой дистанции. Он не пойдет ей наперекор, но ему очень хотелось проникнуть под эту официальную оболочку деловой женщины и понять, если возможно, что в ней так его завораживает.
— Расскажите мне о своей семье, — попросил он.
— Собственно говоря, нечего-то и рассказывать.
Эрик бы поверил ей, если б его вопрос не заставил ее так внезапно и столь очевидно насторожиться и одним глотком выпить саке.
Он налил еще.
— Они живут поблизости?
— Нет, в Гэри, штат Индиана, — она попыталась улыбнуться. — Они прожили там всю жизнь. Отец работает на фабрике. У матери не все ладно со здоровьем, она не работает.
— А брат?
Было заметно, как при этом вопросе у Эшли перехватило дыхание, а не покидавшее ни на секунду напряжение достигло предела.
— Мой брат умер. А ваша семья?
Она пытается сменить тему, ну что ж, Эрик был не против.
— Нас трое, всего лишь мать, отец и я, — он улыбнулся. — Ребенком я был таким озорником, что родители решили: одного с них хватит.
— Вы были озорником? — Эшли допила саке. — Неужели?
— По крайней мере, так они говорят. И потом, мой отец все время был в разъездах, из Японии в Штаты и обратно. Родители решили, при таких обстоятельствах одного ребенка вполне достаточно для семьи.
— Ваши родители встретились в Японии?
Эрик кивнул и снова наполнил ее чашку.
— Мама была дочерью одного бизнесмена, с которым мой отец в то время налаживал деловые контакты. Судя по тому, что родители рассказывали о себе, я думаю, это была любовь с первого взгляда.
— Звучит романтично.
Он всегда так думал, хотя никогда не верил в любовь с первого взгляда — до того момента, пока не открыл дверь и не увидел стоявшую в коридоре Эшли.
Эрик знал: любовь не гарантирует легкой и безоблачной жизни.
— Моей матери пришлось от многого отказаться, когда она вышла замуж за отца.
— Почему?
— Мать происходила из аристократической династии, на нее возлагались определенные надежды, но она восстала против семьи и вышла замуж за моего отца, вследствие чего подверглась осуждению знакомых и злословию.
— Должно быть, ей было очень тяжело.
Он кивнул.
— Да. Ее родственники до сих пор не поддерживают с ней никаких отношений. Для них она умерла.
— А вы?
— Для ее родственников? — он снова кивнул. — Для них я не существую.
— А для родственников отца ведь существуете, да?
— Для некоторых тоже не существую, — признал Эрик, пожал плечами и сделал глоток саке. — Но не для всех. Видите ли, я ведь в каком-то смысле ни рыба ни мясо.
— Вы пантера, — сказала она.
— Пантера?
— Черная пантера, — Эшли сделала глоток из чашки, и ее взгляд многозначительно скользнул по Эрику.
Когда она поставила чашку и улыбнулась, он пожалел, что не умеет читать мысли. Протянув руку к ее чашке, он подлил саке.
