Р. Вундерер - Несравненная Джейнис
У выхода из ресторана Рой догнал ее и взял под руку.
— Вы пришли со мной, со мной и уедите. — Водитель подогнал машину, и Рой открыл для Джейнис дверцу. — Я не скажу больше ни слова, — пообещал он, увидев, что женщина медлит.
Она села в машину. К ее огорчению, Рой сдержал свое обещание и на протяжении всей поездки не сказал ни слова. Он выглядел погруженным в себя. Джейнис хотелось знать, признаётся он хотя бы мысленно в том, что любит ее, если уж не говорит об этом вслух. Она отвернулась от Роя и стала смотреть из окна машины на мелькающие кусты и деревья колонии миллионеров в Малибу.
Рой сосредоточенно уставился в свое окно. Он молчал, но не потому, что пообещал это Джейнис. На него нахлынуло столько мыслей и чувств, что он ничего не видел вокруг. И когда машина подъехала к его вилле, он, также молча, вышел из машины и направился к дому.
С беспокойством Рой бродил по второму этажу, раскрывал двери и заглядывал в каждую комнату. Во всех этих великолепно обставленных помещениях было что-то общее, какая-то пустота и бесполезность и нежилой вид. Хотя в некоторых из комнат он спал, работал, читал, смотрел телевизор. Но все мог бы успешно делать в одной-единственной комнате. Другие помещения были заняты людьми, которых он до сих пор называл своими друзьями и советчиками. Но чем больше Рой думал над словами Джейнис, тем сильнее сознавал, что эти люди — просто тунеядцы.
Остальные комнаты на первом этаже — рабочие — действительно использовались по назначению. Там было бюро у его секретарши и, конечно, у Джейнис…
Внезапно Роя пронзила мысль, что без Джейнис жизнь его оказалась бы ужасно пуста. От Джейнис исходило то человеческое тепло, которого так не хватало его дому.
Невольно пришло сравнение с его родным домом в Питтсбурге. Там было как раз наоборот: слишком мало комнат и слишком много народу, но зато в этом скромном жилище бурлила жизнь. Правда, отнюдь не лучезарная. Скандалы, пьянство, опять скандалы и снова пьянство, драки…
Нет, он не тосковал по той жизни и вовсе не хотел, чтобы у него самого она складывалась так же. Но эта тишина и пустота…
Рой спустился по лестнице вниз. Он должен был чем-то заняться, чтобы отключиться и расстаться с прошлым, оставив его там, где и подобает: на свалке воспоминаний. Он вошел в свой кабинет, где сделал аранжировку лучших своих песен, закрыл дверь и отыскал пять последних альбомов. Запрограммировав все компакт-диски, Рой растянулся на кушетке. Из динамиков раздались первые звуки, которые несколько лет назад приводили в восторг как слушателей, так и критиков. Он и сегодня слышал те аплодисменты, звучавшие после его выступлений. Ему уже давно не приходилось переживать такого успеха.
Вторая пластинка звучала как и первая, третья — как вторая… и так далее. Рою стало так скучно, и он начал перескакивать через каждую вторую песню. Критика писала именно то, что он сейчас чувствовал: Рой Пауер сделался неинтересным.
Он остановил и снял с проигрывателя последнюю пластинку. Джейнис права. Действительно, самым привлекательным во всем проклятом альбоме было его обнаженное тело на конверте.
— Я не помешаю? — Харви просунул голову в дверь. — Ты помнишь, что завтра мы обсуждаем с «Зингер Рекордс» наш очередной альбом?
— Ты имеешь в виду, что если поместить новые снимки и дать несколько популярных песен из прошлых альбомов, то никто этого даже не заметит?
Харви засмеялся с видом знатока.
— У тебя опять любовные проблемы? Тогда ты просто невыносим.
— Любовные проблемы? — Рой чуть не расхохотался. — У меня их никогда не было. Я… — Он запнулся, поскольку Харви не касалось, что он еще никогда по-настоящему не любил и прежде всего не был любим. Нет, теперь все изменилось. Его любила Джейнис, и он был бесконечно благодарен ей за это. А он сам? Любил ли он?
— И что теперь с новой пластинкой у Зингера? — Скрестив руки на груди, Харви оперся спиной на облицованную деревянными панелями стену и остался стоять возле двери.
Рой с трудом сдерживал внезапно нахлынувшую ярость. Харви относился к людям, которые загнали его в это топкое бесславное болото, где он вынужден был следить исключительно за своим имиджем звезды и цифрами продаж дисков. Харви был одним из тех, кто способствовал тому, чтобы горячее творческое тщеславие шестнадцатилетнего юноши, бежавшего из Питтсбурга, было загублено.
Но для Харви, как и для всех остальных виновных, было множество оправданий. Существовал лишь один настоящий виновник, которому не было никакого прощения…
— Можно ли себе съездить по морде так, чтобы свалиться в нокауте? — с ухмылкой спросил Рой.
— Можно ли… что?
— Ладно, — пробормотал Рой, — оставь меня одного.
— А запись у Зингера? Завтра ты должен…
— Черт возьми! Оставь меня в покое! — закричал Рой. — Ты что, все еще не понял? Я хочу побыть один!
Харви поспешно вышел из кабинета. Рой все-таки включил последнюю пластинку, как будто бы, прослушивая эту гладкую непривлекательную запись, хотел наказать себя. Затем достал из бара бутылку виски, предназначенную для гостей. Налил себе полный стакан, опустошил его и с отвращением вздрогнул. Но без этого он просто бы не вынес музыкального чавканья, разносившегося из динамиков.
— За Роя Пауера, звезду рока! — Он поднял вновь наполненный стакан. — За самую большую задницу из всех рок-музыкантов!
8
Для Джейнис не составляло бы труда постоянно быть к услугам Роя, не считаясь даже с переработкой. Но ради Билли она этого не делала и строго придерживалась рабочего времени. Мальчик, возвратясь из школы, целый день не видел мать. Хотя бы вечерами она должна была находиться рядом с ним.
Ровно в пять женщина отключила компьютер и, улыбаясь, взяла свою сумочку.
В коридоре Джейнис в нерешительности остановилась. Не проходило дня, чтобы на прощанье она не обменялась с Роем парой слов, если тот был дома. Но сегодня ей бы хотелось уйти тихо и незаметно через запасной выход. Из-за ленча она больше не злилась, и шок оттого, что Рой разгадал ее чувства, прошел. Теперь Джейнис ощущала себя беспомощной и беззащитной, как улитка, у которой отняли домик.
С другой стороны, когда-то надо было начать непринужденно вести себя и говорить с ним. Почему не сейчас?
— Мистер Пауер в своем кабинете, — ответила горничная Саши. Мать ее была японка, а отец бредил Ширли Маклейн и поэтому дал дочери то же самое имя, что и Маклейн своей.
Джейнис еще издалека услышала звуки грохочущей музыки из последнего альбома Роя. Они привели ее прямо к кабинету. Но дверь оказалась закрытой. Джейнис энергично постучала, однако никто не ответил.
