Джил Уилбер - любви
Сердце девушки лихорадочно забилось, и, отведя взгляд, она залюбовалась ярким оперением пролетающих над головой попугаев. Заслышав шум мо тора, горные кенгуру, навострив уши, застывали как свечки, а потом исчезали, прыгая с уступа на уступ.
Джеральд не скрывал мальчишескую одержимость опасными приключениями.
Вы знаете, что на водопадах крокодилы нападают на людей?
Моника содрогнулась.
Нет, не знаю. Но именно поэтому Стэна и заинтересовали водяные хищники.
Да, нападают. Там нельзя плавать, а одна женщина...
Прекрати, Джеральд,— строго распорядился отец, увидев, что Моника побледнела.
Девушка вымученно рассмеялась.
Надеюсь, крокодила-людоеда там больше нет? — дрожащим голосом спросила она.
Стэн нахмурился.
Там полно других, таких же кровожадных. Моника поежилась. Невозможно представить, что красота зеленых берегов, поросших огромными деревьями и мангровым кустарником, таила в себе нечто противоестественное, смертоносное. Теперь она поняла, почему, спускаясь с катера в лодку, Стэн захватил карабин.
Пройдя несколько километров по узкому руслу, они достигли ущелья в мангровых зарослях, где с высоты пятидесяти метров падал ослепительный жемчужный водопад. У Моники перехватило дыхание — так волшебно-красивы были вспененные потоки воды, обрушивавшиеся со скал. Тихая заводь в камнях манила своей прохладой.
Ты уверен, что здесь нельзя купаться? Кэмп тихо выругался.
Разве ты ослепла или .притворяешься глупой? Смотри!
Пораженная тем, что ее отчитывают, как маленького непослушного ребенка, Моника вновь взглянула в сторону заводи. В дюжине метров от лодки из зеленой воды наполовину высунулась омерзительная голова крокодила. Он притаился так близко, что были хорошо видны надбровья с рогатыми наростами и сверкающие желтые глаза хищника.
Инстинктивно Моника придвинулась ближе к Стэну, стараясь не раскачивать лодку.
Ты их совсем не боишься? Он снисходительно ухмыльнулся.
Только дураки не боятся, оказавшись лицом к лицу со смертью. В реке крокодилы, как ты у себя дома. Мы же здесь чужие.
Твой фильм об этом?
Стэн кивнул и взялся за камеру. Затем он уточнял углы обзора и другие данные, которые впоследствии могли пригодиться, делал какие-то записи и вновь брался за камеру. Казалось, этой работе не будет конца. Наконец наступил долгожданный момент возвращения. Вместе с отливом они до брались до катера.
Зачем ты это делаешь? — спросила Моника, когда путешественники расположились в сало не «Корсара». Посла ланча, состоявшего из салата и свежепойманных и тут же отваренных крабов, Джеральд исчез в своей каюте.
Кэмп открыл банку пива, только что взятую из холодильника.
Что именно делаю?
Ищешь опасности...
Стэн сердито взглянул на собеседницу, как бы намереваясь сказать: не твое дело! Потом, отложив пиво, закинул руки за голову.
Не ищу, а раздумываю, как быть, если так или иначе беда тебя настигнет. Это может случиться, даже если будешь сидеть на острове и чинить рыбачьи сети.
Но ведь, оставаясь дома, можно избежать роковой случайности.
Кэмп метнул на Монику укоряющий взгляд.
Это только кажется, что дом спасет от беды.— Он глубоко вздохнул.— Столько лет моя мать верила, что все будет хорошо, если только у нее появится собственный надежный кров. Но когда они получили в наследство дедушкин дом, это не спасло родителей от гибели — их смыло с шоссе в океан...
Ты не хочешь меня понять, Стэн! — смутилась Моника.— Я имею в виду опасную профессию.
Когда-то я собирался стать учителем, заняться достойным и спокойным делом. А вот потерял родителей и понял, что истинная безопасность — это что-то внутри тебя, какой-то несгибаемый стержень, а не толстые кирпичные стены или тихая работа с девяти до пяти.
А как же Джеральд?
Что Джеральд?
Ему необходимо, чтобы ты был рядом.
Я с ним рядом всегда, когда это необходимо. Но дело ведь не только в Джеральде, верно?
Не понимаю, о чем ты?
Нет, понимаешь. Мой образ жизни кажется тебе опасным потому, что ты росла, страшась всего на свете, пугливой, как кенгуренок.
Моника почувствовала комок в горле.
Что в этом удивительного? Жизнь в частных приютах и в приемной семье не вселяет особой уверенности. У тебя, к счастью, были отец и мать. Теперь есть сын. И все же ты рискуешь всем ради развлечения каких-то любителей путешествовать, не покидая мягкого дивана.
Лицо Стэна скривилось от досады, на лбу резче обозначились ранние морщины.
Главного ты не в состоянии понять: одна из причин, почему я это делаю, и заключается в моем сыне. Еще осталась в сохранности природа некоторых уникальных уголков. Если по книгам и фильмам люди познают прелесть нерукотворного чуда, то все это удастся сохранить для будущего моего сына.
Я и не подумала...— восторженно прошептала Моника. Энтузиазм Стэна вызвал у нее горячий отклик. Девушка опустила голову, не выдержав испытующего взгляда Кэмпа. Боже всемогущий, она чуть не утонула в темно-медовой глубине его глаз.
К счастью, я не нуждаюсь в чьем-либо одобрении,— продолжал Стэн, видимо, не замечая, что творится в душе Моники.— Хотя было бы интересно узнать, дорогая, кто отвечает твоему идеалу мужа и отца. Полагаю, это Фил Крамер, хотя ему и незнакомы такие человеческие качества, как верность и преданность. Или их отсутствие еще больше усиливает обаяние помолвленного ухажера?
Моника вспыхнула, обиженная убийственной иронией.
Да, Фил, возможно, окажется хорошим семьянином,— с трудом выдавила она, не понимая, зачем говорит Стэну о своем отношении к другому мужчине.
Ведь он чертовски богат,— небрежно бросил Кэмп.
Дело не в этом. Что бы ты ни думал, я не искательница богатых женихов. Неужели тебе это не ясно, Стэн?
Я понимаю, что тебе нужны корни, фамильное древо, кто-то близкий рядом в долгие ночи. Непонятно только, почему ты уверена, что Фил — олицетворение твоих мечтаний?
У меня не осталось никаких иллюзий в отношении Фила, хотела сказать Моника, но вместо этого заявила:
Я не обязана отчитываться перед тобой.
Однако ждешь объяснений от меня,— упрекнул Стэн.— Очень хорошо, я сделаю собственный вывод — ты боишься упустить Фила.- Вывод был так несправедлив, что Моника не удержалась от возражений, хотя это и грозило новой ссорой.
Ничего подобного. Крамер приглашал меня сам!
Кэмп, вероятно, хотел услышать подробности, однако теперь, когда он полностью занимал ее мысли, Монике не хотелось говорить о Филе. Но если не рассказать о встрече с ним Стэну, то можно себе представить, какую неприглядную кар тину нарисует воображение самолюбивого ревнивца.
