Натали де Рамон - Наследница
Я приоткрыла дверцу, весело крикнула:
– Не надо иметь Амати, надо уметь играти! – и вперед него унеслась в просвет медленно раздвигавшихся кованых створок.
Машину с ключами я оставила на прежнем месте и как на крыльях взлетела на второй этаж. Все во мне бурлило и плясало. Как пузырьки в шампанском. Как беззаботные персонажи в оперетте, где женщины непременно в таких грандиозных юбках, все скачут и поют, и все обязательно очень хорошо кончается. Но за пару метров до «Виктории» я все-таки заставила себя прекратить приплясывать и хихикать, сбавила шаг и наконец остановилась у двери, переводя дыхание.
– …Вовсе не сонный! – долетел из-за нее голос Сале. – Мамочка, не придумывай! Ни с кем я не сплю, не спал! Я на работе, а вовсе не с кем-то! Да, не в конторе… На выезде, у клиентов… Мамочка, ты ставишь меня в глупое положение…
Я улыбалась и ждала, пока он закончит говорить с матерью, прекрасно понимая, как унизительно вести такие беседы при посторонних, но тут на лестнице послышались шаги – это Рене с моими пакетами! – и я юркнула в номер.
Сале вскочил, прижимая к уху аппаратик, растерянно закивал. По слегка опухшему лицу и вздыбленным волосам было ясно, что его разбудил именно этот телефонный звонок.
– Добрый вечер, Сале. Простите, что помешала.
Он покивал мне еще и ответил матери:
– Мамочка, ну и что? Мало ли что говорят в городе! На то и люди, чтобы говорить. Всё, всё. Мне пора идти. Да! Люблю! Очень! Целую. – Он почмокал губами в телефон и отключился. – Извините, мадемуазель Брэбьи, дело в том, что моя мама…
– Сале, у меня тоже есть мама, и я все понимаю. – Я плюхнулась в кресло. – Это вы извините, что я невольно подслушала. Кстати по поводу городских слухов. Я уже тоже кое-что узнала. И подумала, а не вы ли их распространяете?
– Я? О том, что мы с вами целовались? Да за кого вы меня принимаете! – Он пошел к вешалке, надел пиджак, стряхнул с лацканов невидимые пылинки, поднял с дивана свое пальто и добавил с обидой: – Молчите? Нечего сказать? Приятного вечера. И большое спасибо за аспирин и возможность отдыха. – Отвесил чопорный кивок и направился к выходу.
– Сале, вы забыли надеть ботинки. А ваша ревность просто смешна. И сплетня, которая до меня дошла, касалась условий завещания, а это – ваша епархия!
– Про неизбежность вашего брака с Рейно? Глупости! – Он презрительно хмыкнул, взял свои ботинки, присел на диван и стал обуваться. – Хотя для него это единственный способ заполучить отель и денежки де Ласмара. И судя по вашему новому имиджу, Рейно вполне успешно приближается к цели.
– Это неправда!
– Отчего же? Наверняка ведь предложил вам показать город, отвез, повел по лавкам, как куклу нарядил? Хотя, должен признаться, вам очень к лицу этот Барби-стиль. Вы сейчас действительно просто неотразимы!
– Благодарю за комплимент, – сухо сказала я. – Передайте мсье Анкомбру, что я настаиваю, чтобы оглашение состоялось как можно скорее. И желательно завтра!
– Хорошо, я передам. Но все равно считаю своим долгом еще раз напомнить вам относиться осторожнее и к подаркам, и к так называемым «привидениям». – Он говорил тоже сухо и вдруг с отчаянием воскликнул: – Ну почему, почему вы не верите, что здесь я ваш единственный друг?!
Тут мне опять стало очень весело.
– Тогда, друг мой, вы не должны обидеться, что, пока вы спали, я на вашей машине скатала в город за покупками и…
– Вы? – Сале захлопал ресницами, обеими руками пригладил свои волосы. – Вы все это купили сами?
– …и мне хотелось бы рассчитаться с вами за бензин, – спокойно закончила я фразу.
– А за покрышки? – раздался голос Рене, и он, прижимая к себе кучу пакетов, боком протиснулся в дверь. – Сале, ты даже не представляешь, какие она мне устроила гонки! До дыр небось стерла твою резину!
– Да что вы! Какие мелочи! – Сале торопливо пятился к выходу. – Приятного вечера! – И выскользнул в коридор.
Рене проводил его взглядом, встретился со мной глазами, подмигнул и, подойдя к дивану, опустил на него пакеты.
– Ты конечно же все слышал, – сказала я.
– А по-твоему, я должен был ворваться и набить ему морду? Да, слышал. – Он сунул руки в карманы, подошел к окну и, отвернувшись к нему, добавил: – Стоял и слушал, как дурак.
– Не злись, – сказала я, глядя на его широкую спину и затылок с волнистым хвостом.
Он резко обернулся, энергично всплеснул руками.
– Ну и что теперь? Что я должен сделать? Сдохнуть? Повеситься? Утопиться в этом чертовом болоте?
– Перестань. Это всего лишь слухи. А поцелуй…
– Да черт с ним, с поцелуем! Я давно не мальчик! – Он опять уставился в окно и, шумно дыша, терзал свою прядь. – А эти слухи… Ты даже себе представить не можешь, как я от них устал. Только об этом и говорят! Только об этом! Каждый мой шаг отслеживают, каждый жест…
– Ну, в таком случае, совершенно не обязательно было устраивать аттракцион с покупками.
Он вздрогнул, как от удара. Медленно повернулся. В глазах была полнейшая собачья тоска.
– Но ведь было же так классно! Весело! – быстро сказала я.
– Наверное, – неожиданно безразлично произнес он и направился к двери. – Ужин сегодня обычный, в семь. За вами зайти или вы сами найдете дорогу в столовую?
Теперь уже мне показалось, что меня ударили.
– Рене! – я вскочила с кресла и поймала его за руку. – Что случилось? Чем я тебя обидела?
Он перехватил ее, прижал к своей щеке, касаясь губами.
– Прости, Жюли… Я такой дурак. Я сам не свой…
Я погладила его по другой щеке. Он поймал и эту мою руку. Поцеловал обе ладони. Медленно выпустил из своих.
– Что мы делаем… Ты же завтра сама об этом пожалеешь!
– Ты так уверен?
– Да. Я договорился с Анкомбром. Он приедет завтра сюда и проведет оглашение.
– Рене, лучше обними меня!
Он коснулся губами моих волос.
– Обниму, Жюли, обязательно. Но завтра. Если ты, конечно, захочешь этого после оглашения. Молчи! Я сам знаю, что сегодня – это сегодня. Я пойду. Хоть рубашку сменю перед ужином. А ты пока немного от всего отдохни.
Глава 18,
в которой ужин
Я рассмеялась, увидев Рене в смокинге и джинсовой рубашке навыпуск.
– Что, местный шик?
– Не придирайся. Завтра приедет прачечная. – Он тоже выглядел очень веселым; волосы были чуть влажными, наверное принимал душ. – За эти две недели я немножко не рассчитал.
– Ты меняешь рубаху раз в две недели?
– Прачечная приезжает зимой раз в две недели. В сезон у нас все свое. До черта работников. Пойдем.
Он протянул мне руку. Я схватила ее своей. Мы переглянулись и побежали.
– Жюли, у меня такое чувство, что я знаю тебя всю жизнь!
– У меня тоже!
– Правда? Осторожнее! Лестница!
