Фиона Худ-Стюарт - Я подарю тебе счастье
— Я вынуждена была сказать Педро, прости.
— Ничего, - она попыталась улыбнуться и закрыла глаза от подступившей боли. — Теперь это не имеет значения.
— Ну, ну, — успокоила ее донья Аугуста. — Скоро мы будем в больнице, и я уверена, что все обойдется. Но в будущем мы должны лучше заботиться о тебе.
Рамон почувствовал вибрацию сотового телефона и, извинившись перед Грантом Коннелли, высокопоставленным нью-йоркским юристом, с которым он обедал в ресторане Киприани на Пятой авеню, поднес аппарат к уху. Было так шумно, что он почти ничего не слышал. Ему пришлось встать из-за стола и выйти из ресторана.
— Теперь я тебя слышу, отец. Почему ты звонишь мне сейчас? Ведь у вас половина третьего утра. Надеюсь, ничего не случилось?
— К сожалению, случилось, Рамон.
— Что? В чем дело? — хрипло спросил он, чувствуя, как его охватывает страх.
— Нена…
— Что с ней произошло? — нетерпеливо расхаживая по тротуару, Рамон едва не сорвался на крик.
— Сейчас ее везут в больницу. Боюсь, она может потерять ребенка.
— Ребенка? Какого ребенка? — спросил он озадаченно. Затем смысл отцовских слов дошел до него. Ты хочешь сказать, что она беременна? — воскликнул он, охваченный новым, неизвестным ему прежде чувством.
— Да. Разве ты не знал?
— Нет, я… Она в порядке? Каким же я был идиотом!
— Ну вот что, сын, успокойся. Я думаю, тебе следует попытаться попасть на первый же рейс в Англию.
— Конечно! Вылетаю немедленно, — Рамон в волнении взглянул на часы. — О господи, как же это произошло?
— Обычным путем, я полагаю, — сухо откликнулся дон Педро. — Просто в будущем тебе надо проявлять должную заботу о жене. Я не понимаю, что происходит между вами. Это совершенно нелепо.
— Да, отец. При встрече я все объясню тебе. Пожалуйста, позаботься, чтобы с ней… с ней и с ребенком все было в порядке.
— Хорошо. Сейчас я еду в Челси, в Вестминстерский госпиталь. Твоя мать едет с Пеной в машине "Скорой помощи". Слава богу, что она призналась Аугусте, иначе мне страшно подумать о том, что могло произойти.
Рамон стоял на тротуаре, глядя невидящим взором на Сентрал-Парк, на проезжавший мимо него автомобиль, в котором молодая пара обнималась, сидя на заднем сиденье, на огни "Плазы" на противоположной стороне улицы. Перед ним возникло милое лицо Пены, вызвав в памяти каждый нежный взгляд, каждый миг, проведенный с ней после того, как ужасное недоразумение причинило им обоим так много горя.
Рамон глубоко вздохнул и вошел в ресторан, чтобы объяснить Коннелли, что происходит. Тот без малейшего колебания предложил немедленно отвезти его в аэропорт.
В зале ожидания для пассажиров первого класса Рамон быстро набрал номер сотового телефона отца.
— Что там у вас? с тревогой спросил он.
Она в порядке?
— Мы еще не знаем. У нее сейчас врач, но не волнуйся, мы останемся с ней.
— Спасибо, — пробормотал Рамон, пытаясь подавить тошноту, которая внезапно нахлынула на него от мысли, что Пена лежит в этот момент в больнице и, возможно, теряет ребенка. Их ребенка — дитя, которое было зачато в один из тех жгучих моментов…
У Рамона перехватило дыхание. Только сейчас он понял, что чувство, которое он питает к Пене, любовь. Оно отличается от любых других чувств, которые он когда-либо испытывал к женщинам.
Рамон вздрогнул и глубоко вздохнул, потрясенный своим открытием. Он любит ее — любит девушку, которая совсем недавно вошла в его жизнь и изменила ее так, как он даже не мог себе представить.
В аэропорту Хитроу его ждал автомобиль, который доставил его в Челси, в Вестминстерский госпиталь, где в коридоре у палаты Нены он увидел своих родителей.
— Ей ввели успокоительное. Бедное дитя! — сказала донья Аугуста.
— Но с ней все в порядке? И с ребенком? — спросил Рамон, пытаясь подавить мучительное беспокойство, терзавшее его всю ночь.
— Боюсь, что она потеряла его, — печально ответила ему мать.
Рамон молча засунул руки в карманы и отвернулся, устремив в сторону невидящий взгляд. Это его вина. Он виноват в том, что его не было рядом с Неной и она пережила это ужасное несчастье одна.
— Можно мне войти? Я хочу видеть ее.
— Думаю, что тебе лучше подождать и сначала поговорить с врачом. Он должен быть здесь через несколько минут, — возразила донья Аугуста.
— Да, — поддержал ее супруг, — поговори сперва с врачом, Рамон. И в будущем потрудись заботиться о жене должным образом, — строго добавил он. — Ты, сын мой, уже не холостяк. У тебя есть обязанности.
Выполняй их так, как надо.
Рамон молча кивнул. Отец прав, что ругает его.
Ничем нельзя оправдать его отсутствие, разве что нежеланием Нены общаться с ним; но это неубедительный предлог.
Спустя несколько минут появился врач.
— А-а-а! Мистер Вильальба.
— Она в порядке? — спросил Рамон, напряженно глядя на него.
— Да. Все хорошо. Она молода, и здоровье у нее прекрасное. И все же самопроизвольный аборт тяжелое испытание для любой женщины даже на небольшом сроке беременности, — понизив голос, сказал врач, и они пошли по коридору. — Естественно, миссис Вильальба чрезвычайно расстроена. Вам потребуется проявить большое терпение и заботу, чтобы помочь ей преодолеть душевную травму. Наилучшее решение, несомненно, — это новая беременность.
— Сразу? — Рамон пристально посмотрел на врача.
— Нет. Не сразу. Ей потребуется несколько недель, чтобы оправиться и физически и эмоционально.
Он кивнул.
— Я виню себя за то, что меня не было с ней.
— Не стоит. Такое случается. Мы не знаем почему, но случается. Но не беспокойтесь: это никак не повлияет на ее детородные функции. Она способна иметь детей. Однако следует иметь в виду: как только женщина узнала, что беременна, и поняла, что внутри нее растет другое существо, моральная травма, нанесенная потерей ребенка, даже если срок беременности был очень маленьким, может быть сильной и глубокой.
— Я понимаю, — кивнул Рамон. — Можно мне войти к ней?
— Да. Я не знаю, проснулась ли она, но вы можете остаться с ней. Не вдавайтесь в пространные обсуждения того, что произошло, до тех пор, пока она не выздоровеет. Когда такое случается, у женщины всегда возникает сильное чувство вины.
— Спасибо, доктор, — с вымученной улыбкой Рамон пожал ему руку.
— Боюсь, что я справился лишь с одной проблемой. Все остальное зависит только от вас. — Он ободряюще похлопал Рамона по плечу и, пожав руку дону Педро и донье Аугусте, удалился. Рамон собрался войти в палату Нены.
— Мы уезжаем, сынок. Твой отец очень устал, и ему надо отдохнуть. Если врач отпустит Нену сегодня, привези ее на Итон-Сквер.
