Эми Уивер - Не хочу быть без тебя
Он умеет больно ужалить.
— Я ошибалась — признаю. Но мой ребенок не является ошибкой. К тому же я никогда никому не навредила и никого, в отличие от тебя, не обманывала. Ты превратил наш брак в насмешку. В насмешку надо мной. И по этой причине — даже если бы я тебя любила — я к тебе не вернусь. Вот это и было самой большой ошибкой моей жизни. — Она отступила от него. — А теперь извини.
Нисколько не смутившись, Дэниел переступил через порог:
— Нет, подожди. Лейни, ребенку нужен отец. И у нас с тобой тоже может появиться свой ребенок.
— Нет. — Да ни за что на свете она не навяжет бедному малышу такого отца! — Уходи. Сейчас же.
Он так больно вонзился пальцами ей в плечо, что она едва не закричала.
— Лейни, нам обоим будет лучше, если ты…
Дверь со стуком распахнулась, и Дэниел от неожиданности отпустил ее руку. На пороге стоял Бен и с яростью смотрел на Дэниела.
— Отойдите от нее, — почти прорычал он.
— Лейни, послушай… — Дэниел снова потянулся к ней.
— Уходи отсюда, — сквозь зубы процедила она. — И не возвращайся.
Бен с угрожающим видом сделал шаг к Дэниелу, и тот отступил назад.
— Она же попросила вас уйти.
С жуткой ухмылкой, выругавшись, Дэниел с грохотом хлопнул дверью.
Лейни повернулась к Бену. Сердце бешено колотилось. Только вот от чего: от появления негодяя бывшего мужа или от опьяняющей близости Бена?
— Почему ты здесь?
— Я был по соседству и увидел его. — Бен засунул руки в карманы. — Решил, что тебе нужна помощь.
Лейни прижала ладони к лицу:
— Когда же все перестанут мне помогать? Я сама справлюсь.
— Не сомневаюсь. Но мне показалось, что он распустил руки.
Она дотронулась до его плеча:
— Нет. Пожалуйста, не сердись. Я просто устала от постоянного вмешательства моей семьи. Спасибо, что появился.
— Он тебя ударил?
— Нет. Он просто схватил меня за руку.
Бен коснулся ее лица. От нежного прикосновения его мозолистых пальцев у нее по спине пробежала дрожь.
— Лейни…
Бен смотрел на нее и думал, что она нужна ему вся. Вместе с ребенком. Он не знает, как устроить так, чтобы у него все сбылось. Господи, что делать? Джейсон мертв. Лейни беременна. Ребенок не его. Это мучило его, и он не знал, как жить дальше. Лейни смотрела на него большими голубыми глазами, и ему хотелось заключить ее в объятия, положить в свою постель и позволить ей успокоить его больную душу. Но… если он даст слабину, то предаст Джейсона. А излить на нее свои беды он не в силах. Вдруг она станет плохо о нем думать? Он этого не переживет.
Он не удержался от вопроса. Ему необходимо знать:
— Он — не отец?
Она вскинула голову и рассмеялась. Смех был резкий, отрывистый.
— Господи, нет, конечно. — Она заперла дверь. — Ты что-нибудь выпьешь?
До него долетел запах кофе.
— Неплохо бы кофе.
Он прошел за ней на кухню, тщетно старясь отвести взгляд от ее бедер в плотно облегающих черных брюках. Она открыла буфет и встала на носки, доставая кружки. Блузка натянулась и обрисовала округлившийся живот. Он хочет прижать ее к себе и заключить в ладони эту едва наметившуюся выпуклость.
Она налила им кофе, достала молоко, сахар, ложки, и они пошли в столовую.
— Я расскажу тебе об отце моего ребенка — этой историей я не могу гордиться, — тихо произнесла она, когда они уселись за маленький столик. И выложила все, избегая при этом смотреть ему в глаза.
Бен выругался.
— Он не сказал тебе, что женат?
Она помешивала кофе, не поднимая глаз.
— Нет. А я этого не выяснила. Я знаю, в какую унизительную, жалкую ситуацию я попала.
— Попал он, а не ты. — Она посмотрела на него, хотела что-то сказать, но он ей не дал. — Послушай. У тебя был стресс. Появился этот тип и воспользовался твоим отчаянием. Что здесь унизительного для тебя?
Она уставилась в кружку.
— Мне следовало соображать, что я делаю.
— Это он должен был соображать.
— Я могла бы сказать «нет». — Лейни прикрыла глаза. — И я вообще-то не хотела его по-настоящему. Просто хотелось быть кому-нибудь нужной.
Он поднял ее на ноги.
— Но если бы ты сказала «нет», то у тебя не было бы сейчас вот этого. — Он положил руку ей на живот. — Ты предпочла бы, чтобы этого существа не было?
— Да ни за что. — Она глубоко вздохнула и накрыла ладонью его руку. — Единственное, чего я хочу, — это хорошего отца для него или для нее. Кого-то похожего на тебя. — Слова были сказаны почти шепотом, а глаза смотрели прямо на него.
Он окаменел:
— Нет, Лейни, не такого, как я. Я не подхожу ни тебе, ни ребенку.
Лейни почувствовала, как закрылись защитные створки — он отгородился от нее. Ей показалось, что она даже услышала металлический звук защелкнувшегося замка. Она заставила себя не отвести глаз и продолжала прижимать его руку к своему животу. Он хочет ребенка, хочет ее — она это знает, видит это. Видела все прошедшие недели. Она тоже хочет его.
— Почему нет? — спросила она.
Он отнял свою руку и отодвинулся от нее:
— Я не могу об этом говорить.
— Да? И это после того, как я излила тебе свой позор? Так нечестно.
— Все не так просто.
Она вскинула подбородок:
— Мои проблемы тоже не простые.
— Нет, разумеется, нет. Я не это имел в виду… Я кое о чем не могу говорить.
Как же щемит сердце! Она влюбилась в этого человека, а он ни за что не подпускает ее настолько близко, чтобы она смогла ему помочь, смогла любить его так, как он того заслуживает. Ему необходимо, чтобы его любили.
Она вспомнила о ночном кошмаре. Конечно, обидно, что он не впускает ее в свою душу, но какие у нее права на него? Да, у них была ночь любви. Да, вовлечены ее чувства. Но никаких обязательств между ними нет. Ничего такого, что побудило бы его рассказать ей, что с ним случилось.
Он не может пока это сделать. А она должна попытаться снова.
— Ты не должен один жить с этим грузом, — тихо сказала она. — Что бы это ни было.
Он уставился в стену и долго молчал.
— Есть груз, который приходится нести одному, — наконец произнес он. — Прости, Лейни. Ужасно трудно об этом говорить.
Она опустилась на колени перед ним и спросила:
— Почему?
У него исказилось лицо.
— Я убил своего лучшего друга. Как тебе это? — У нее вырвался сдавленный крик, а он посмотрел прямо ей в глаза. — Я совершил глупейшую, роковую ошибку, и прекрасный человек погиб. Семейный человек. У него остались жена и двое маленьких ребятишек. Сыновей, у которых никогда не будет отца, потому что я совершил ту ошибку.
Волна боли — за него, за семью того человека — захлестнула ее. Ей хотелось залезть к нему на колени и обнять его. Но она позволила себе лишь коснуться колючей небритой щеки.
