Памела Кент - Дворец мечты
— Я собираюсь выкурить у себя на балконе последнюю сигарету и лечь спать, — произнесла графиня. — Похоже, ваш воздыхатель пошел в гарем разбираться со своими женами, поэтому на вашем месте я бы тоже отправилась спать.
— В гарем? — с удивлением переспросила девушка. Селестина с улыбкой взглянула на нее.
— Моя дорогая, я просто пошутила. Си Мохаммед — европеец с ног до головы и, насколько мне известно, не женат. Я знаю только одно — он завидная партия для женщины! Если здесь и есть гарем, то он принадлежит его отцу.
С тяжелым чувством Дженни поднялась к себе в комнату. Зачем только они приехали сюда, в этот «кашбах», в этот замок с его незнакомым укладом и загадочной жизнью, которую не сможет понять ни один европеец. Возможно, Селестина была права, говоря, что Си Мохаммед европеец. Да, но это только внешне. Под светским лоском скрывалась загадочная душа восточного человека.
Дженни решила, что как только они вернутся в Марракеш, она уедет в Англию.
Готовясь ко сну, Дженни обнаружила в сумочке бриллиантовую сережку графини, которую та потеряла во внутреннем дворике, и, решив тотчас же вернуть ее Селестине, направилась к ней в комнату. Постучав и не услышав ответа, она открыла дверь и заглянула в комнату. Там было пусто и темно. Через широко открытые окна Дженни могла видеть, что и балкон был пуст. Итак, Селестина и не собиралась курить свою последнюю перед сном сигарету!
Дженни вернулась в комнату. Выйдя на балкон, она посмотрела в сторону отцовской половины дома. Все окна были темны. Значит Макс Дейнтри уже покинул Сайда, и тот лег спать.
Внезапно она заметила очертания двух фигур во внутреннем дворике, огонек сигареты, и вскоре до нее донеслись приглушенные голоса и мягкий, нежный смех Селестины.
Глава 14
Следующее утро Дженни полностью посвятила детям. Луис капризничал и просился домой. Симона тоже вела себя беспокойно и отказывалась выполнять просьбы гувернантки.
Дженни считала, что они вчера просто перегрелись на солнце, и решила подержать их дома в прохладе комнаты. Она рассказывала им сказки, читала книги, всячески стараясь их успокоить.
С Максом Дейнтри Дженни встретилась за ленчем. Он, казалось, вообще не замечал ее. Си Мохаммед, как объяснил слуга, уехал по неотложным делам, поэтому они сидели за столом втроем. Селестина была похожа на кошку, съевшую чужое мясо, и все время молчала. Об отъезде не было и речи. Дженни решила, что Макс Дейнтри остался по крайней мере еще на один день.
Днем дети поспали, и затем Дженни повела их на прогулку в один из двориков, где было прохладно и где мелодичные струи фонтана действовали успокаивающе на возбужденных детей.
Селестина и Макс уехали на прогулку в машине Макса и вернулись только перед самым обедом.
Сославшись на то, что ей необходимо уложить детей, Дженни отказалась от предложения выпить с ними по рюмочке и поднялась к себе.
Перед обедом вернулся Си Мохаммед, и Дженни вздохнула с облегчением. Мысль о том, что ей опять придется сидеть за столом с этой парочкой, пугала ее. За обедом Си Мохаммед был несколько рассеян, так как его мысли были заняты решением какой-то проблемы, но тем не менее, они все четверо вели неторопливый, ничего не значащий разговор.
В этот вечер они не пошли на половину Сайда, а пили кофе в гостиной. Вскоре Си Мохаммед вежливо попросил разрешения покинуть их на некоторое время. Дженни тоже поспешила удалиться, оставив графиню с Максом вдвоем. Она поднялась к себе в комнату, села на балконе, наблюдая, как ночь спускается на землю.
После необычайно жаркого дня эта ночь была очень теплой, и Дженни с удовольствием вдыхала ее аромат. Дети мирно спали в темной комнате позади нее, и, казалось, все было окутано покоем. Однако Дженни чувствовала себя очень одинокой. Все последнее время она проводила исключительно с детьми и не имела возможности для самостоятельных прогулок. С приездом Дейнтри их совместные с Си Мохаммедом прогулки верхом тоже прекратились. Почувствовав внезапно, что ей нужно размять ноги, Дженни решила немного погулять перед сном. Она вспомнила, что утром, гуляя с детьми, она обнаружила совсем маленький дворик, на который выходили окна незнакомой ей части дома. Наверняка там уж она не встретит Селестину и Макса.
Накинув шаль, она тихо спустилась по лестнице, вышла во дворик и стала прогуливаться по его дорожкам, вдыхая аромат цветов, невидимых в темноте. Дженни была абсолютно уверена, что никто не видел, как она спускалась по лестнице и входила во дворик, поэтому испугалась, когда на ее пути встала высокая фигура человека.
— Или я хожу за вами, или вы преследуете меня! — раздался голос Макса Дейнтри над самым ее ухом.
Дженни была так испугана его внезапным появлением и вместе с тем раздражена тем, что она встретила того, кого так тщательно избегала, что не могла произнести ни слова и только крепко сжала губы.
— Я надеюсь, что не нарушил никаких ваших планов? — вежливо спросил Макс. — Я видел, как вы осторожно пробирались сюда, и подумал, что у вас здесь свидание с нашим Си Мохаммедом, но так как в данный момент он все еще находится у отца, у нас есть немного времени, чтобы поговорить. Я обещаю вам, что как только он появится, я моментально исчезну. — В голосе Макса слышалась насмешка. От возмущения, охватившего ее, Дженни могла только произнести несколько слов:
— Как… как вы смеете? О, как вы смеете! — Она чувствовала, что бледнеет.
— Прошу прощения. Я сказал что-нибудь не так? — Голос Макса смягчился.
— Кто дал вам право говорить, что у меня свидание с Си Мохаммедом! Как могла вам прийти в голову такая мысль? Вам, который прекрасно знает, что я приехала сюда не по своей воле, что это было желание графини! Вы, у которого нет чувства порядочности по отношению к своему партнеру, даже другу! Вы летите сюда, чтобы встретиться с его женой, которую не застали в Марракеше, прилетев из Парижа!
Дженни уже почти не осознавала, что говорила. Вся горечь, накопившаяся в ней за бессонную ночь и этот ужасный день, выплескивалась наружу. Она чувствовала, что должна выговориться, вывести из себя всю эту горечь, облегчить свою душу. Выкрикивая эти обвинения, она видела, как меняется лицо Макса. Усмешка исчезла из его глаз, рот сжался, и все его лицо как бы застыло.
— В самом деле? — спросил он спокойным голосом, в котором чувствовались металлические нотки. — Так вот, что вы, оказывается, думаете! Такая прекрасно воспитанная девушка мыслит, как репортер бульварных газет, которых я встречал, когда был в Англии! Они забавны временами, но, в основном, в их мыслях нет ничего, кроме грязи. Мне бы не хотелось причислять вас к такому сорту людей, но я вижу, что ваши мысли могут быть такими же грязными. И это очень жаль, потому что вы необыкновенно привлекательная молодая женщина.
