Эми Эндрюс - Медовый десерт
Как она могла забыть об этом?
— Ах… точно. — Она пожала плечами. — Я и забыла.
Взгляд Брента скользнул вниз. Он-то не забыл. Он видел место схождения ее бедер, подчеркнутое прилегающим атласом, и сильнее вжался плечом в косяк, поскольку нестерпимое желание преодолеть те несколько шагов, что разделяли их, нарастало, словно снежный ком, с каждым неровным ударом сердца.
Сколько раз он стягивал с нее этот кусок ткани? Запускал руку под подол и ласкал ее там, где сейчас струился атлас, образуя интригующую канавку между ее бедрами.
Брент снова перевел взгляд на ее лицо:
— На тебе он по-прежнему смотрится лучше, чем на мне.
Грейс не знала, что сказать. Раньше он шептал ей эти слова перед тем, как развязать пояс у нее на талии и коснуться ее обнаженной кожи.
«На тебе он смотрится лучше, чем на мне».
К счастью, в этот момент ее желудок издал такой рык, что его, наверное, можно было зарегистрировать по шкале Рихтера. Грейс прижала руку к ворчливому животу.
— Извини. — Она покраснела. — Я умираю с голоду.
Брент рассмеялся. Грейс больше не придерживала халат, и его взгляду открылась соблазнительная ложбинка между грудями.
Ему следовало прекратить разглядывать ее, как будто он какой-то озабоченный подросток. Он не имел права ее разглядывать.
Они больше не вместе.
Брент кивнул в сторону кухонного стола, указывая на гостинцы:
— Я купил круассаны.
Грейс проследовала за его взглядом.
— Мои любимые, — произнесла она.
Брент снова посмотрел на нее:
— Я помню.
Грейс глубоко вдохнула, завороженная его золотисто-карими глазами. Она тоже помнила. Круассаны из булочной рядом с университетским городком, которыми они лакомились в постели. Брент, наклоняясь над ее животом, впивался зубами во влажное слоеное тесто, а когда доедал, слизывал с нее оставшиеся крошки.
Затем наступала ее очередь.
В те дни она съела столько выпечки — странно, что ее не разнесло как корову.
Зазвонил телефон, и Грейс чуть было из кожи не выпрыгнула.
— Я подойду! — завопила Таш, с грохотом влетая в прихожую.
Для Грейс это оказалось спасением. Она немедленно выпрямилась.
— Я… пожалуй, пойду оденусь. — Она устремилась к выходу, держа одной рукой кружку, а другой — полы халата.
Брент отодвинулся в сторону, насколько позволял дверной проем, держа руки в карманах, пока Грейс пыталась проскользнуть мимо него. Он не прикоснется к ней. Не остановит ее, не развернет к себе лицом, не вдавит спиной в стену, не поцелует, не запустит руки под ее халатик…
Точнее, под свой халат.
Не важно, что от нее пахнет мылом, шампунем и черным атласом. И тысячей воспоминаний.
По своему горькому опыту он знал, что в конце этого туннеля света нет и не будет.
* * *Несмотря на утренний эпизод, остаток дня прошел достаточно спокойно. В значительной мере этому поспособствовали старые мешковатые джинсы и огромная, бесформенная, заляпанная краской толстовка — наряд, который выбрала для себя Грейс. Спасибо ее отцу за эти обноски и спасибо матери за то, что никогда ничего не выбрасывает.
Помогло и разделение труда. Всем командовала Таш: она отправила Грейс помогать Бенджи, а Брента присвоила себе без тени стыда.
Не то чтобы это огорчило Грейс. После утреннего происшествия, наверное, было лучше не путаться друг у друга под ногами. К тому же она была рада провести время с Бенджи. Она постоянно только и делала, что беспокоилась о Таш или пыталась наладить с ней отношения, так что на племянника времени почти не оставалось.
По сравнению с сестрой он почти не доставлял хлопот, и порой можно было забыть, что он тоже осиротел. Если бы не ночные кошмары, страдания Бенджи остались бы незамеченными.
Грейс и Бенджи болтали о школе. Он завалил ее фактами о периоде золотой лихорадки, который они сейчас изучали, и с восторгом рассказывал, что в конце учебного года они пойдут в поход. Она узнала о том, что у его учительницы, мисс Сайкс, аллергия на клубнику, и о том, что учитель из параллельного класса, мистер Райли, орет целыми днями.
Вообще, это было очень приятное утро. Грейс радовалась, что ее связь с Бенджи укрепляется, да и приглушенный звук голосов, доносившийся из комнаты Таш, вселял в нее оптимизм. Особенно приятно было слышать неумолкающее щебетание Таш. Ее голос звучал естественно, в нем не было презрения и отстраненности, которые так часто слышала Грейс.
Около полудня Брент заглянул в комнату Бенджи, чтобы сообщить, что они с Таш собираются в хозяйственный магазин за отпаривателем — под верхним слоем отвратительных обоев, которые они отдирали, оказалось еще несколько не менее ужасных слоев. Он также пообещал принести что-нибудь к обеду.
— Кажется, у отца где-то был такой отпариватель. Он говорил, что мы можем им воспользоваться, если понадобится, так что загляните сначала к нему, — сказала Грейс, едва взглянув на Брента, и тут же снова уставилась на стену, с которой соскребала старую отделку.
Брент кивнул. Огромная рубаха, в которую она теперь переоделась, сползла с одного плеча, и ему была видна черная бретелька ее бюстгальтера. Перед внутренним взором возник образ ее груди, обтянутой черным атласом.
Брент тряхнул головой, отгоняя непрошеное видение. Огромный мешок, скрывавший ее фигуру, должен был стать надежной защитой от похотливых мыслей. Но не стал.
— Пойдем, Таш, — позвал он, удаляясь.
Грейс и Бенджи продолжили трудиться. Монотонная физическая работа влияла на Грейс благотворно. Ей нравилось соскребать старые обои со стен. Смотреть, как они отслаиваются большими кусками, обнажая стену, ее истинную сущность, неизменную с момента постройки дома.
Если бы такой фокус можно было проделать и с Таш! Соскрести всю ее злобу и найти под ней несчастную маленькую девочку.
Очередной кусок обоев с изображением мультяшного супермена пал жертвой ее скребка, и Грейс подумала: как здорово, что она отказалась от помощи своих родственников! Ей и детям нужно было сделать это место своим, и ремонт, который они делали сами, был правильным шагом на пути к этому.
К тому же по субботам жизнь сильно разросшегося семейства Перри превращалась в сумасшедший дом, поскольку многочисленная ребятня бесчинствовала, то и дело придумывая себе новые занятия. А отец Грейс после ухода на пенсию каждую субботу играл с друзьями в гольф.
Ее братья, сестры и родители уже и так сделали для нее очень много, помогая с детьми. В конце концов, ободрать обои и подкрасить кое-что можно было и без их помощи. Отец Грейс скептически отнесся к ее решению, поскольку не был уверен, что ей хватит на это сил, но уступил, когда Таш упомянула о помощи Брента.
