Лора Брантуэйт - Наш маленький Нью-Йорк
Да, это к нему она обращалась — высокая девушка, вульгарно и не по погоде легко одетая. Короткая джинсовая курточка, конечно, отлично сочеталась с ультракороткой юбкой и подчеркивала осино-тонкую талию, но совершенно не спасала ее от вечернего холода. Явно не справлялось с этой задачей и нелепое боа из страусовых перьев. Зачем она его нацепила, вообще непонятно: тепла никакого, а фиолетовый цвет гармонирует разве что с оттенком замерзших ладоней.
— Скучаешь? В одиночестве? — Ее явно приободрило его случайное внимание: она двинулась к нему игривой походкой.
Точнее походкой, которая могла бы быть игривой, если бы ей было хоть чуточку теплее. Бедолага. Вот так работенка у нее.
— Составить тебе компанию?
Том продолжал смотреть на нее, покусывая губы. Он отчаянно старался понять, что ему с ней делать.
В другой раз он просто отмахнулся бы — Том никогда не был поклонником любви за деньги. Но сейчас собственный душевный разлад сыграл с ним странную шутку, сделав невероятно чувствительным к тому, что происходит вокруг. Том ощущал себя человеком без кожи, и его будто било током при виде этой замерзшей девчонки лет восемнадцати, не больше, с огромными глазами, уставшей, но не возвращающейся в свой угол без денег.
— Час за двадцать, до утра сотка, — как-то очень серьезно произнесла девушка.
Этот тон никак не вязался с тем фальшиво-развязным, что он слышал от нее до сих пор. Профессиональный «акцент»… А это — настоящие слова настоящей ее.
Том никак не отреагировал. Кажется, в нем умерла — или впала в летаргию — способность принимать решения быстро, за которую его так ценил бывший босс.
— Ну… ну хочешь вполовину дешевле? Ты красивый. — Она почти взмолилась.
— Пошли.
Глупо получилось. Как будто он «зажал» для нее деньги, а потом обрадовался подвернувшейся возможности поразвлечься подешевле.
— Тебя как звать? — спросил он, отчаянно пытаясь сообразить, в какую сторону идти домой. Внутренний компас отказал, выведенный из строя магнитной бурей в душе.
— А как тебе нравится? — Она опять перешла на профессиональные интонации.
— По-настоящему.
— Кейси, — растерянно пробормотала она.
— Ладно, Кейси. Нам туда. Неудачный вечер?
— Да.
«И зачем я это делаю?» — ужаснулся про себя Том. Он ведь даже спать с ней не хотел. Красивенькая она, наверняка еще недавно работает — не затаскали. Но у него к ней не было ни тени вожделения.
Может, он и правда заболел? Столько времени без женщины…
— Меня зовут Том. — Он размашисто шагал по улице и надеялся, что не ошибся с выбором направления.
Пауза.
— Очень приятно.
— Тебе клиенты обычно не представляются?
— Да уж…
— Понятно. Но меня правда зовут Том.
— Я тебе верю.
Том усмехнулся про себя: он бы тоже не стал верить сумасшедшему парню, случайно встреченному на улице. Тем более это даже не входит в круг ее обязанностей.
Он представил себе, как сейчас придет домой. А там — Эмили со своим кабальеро. Может быть, ужинают на кухне, может, заперлись в спальне… И хорошо, если они делают свое дело тихо, а если нет?
Одному ему там точно делать нечего. Но вот с Кейси… Меньше всему ему хочется заниматься с ней сексом, нет, меньше всего — хочется вообще с кем-либо заниматься сексом в отместку Эмили, назло ей. Но ведь ему даже не нужно так низко падать!
И все же — какие у нее будут глаза, если она увидит у него на диване незнакомую девушку? Наверняка почти такие же, какие были у него, когда он обнаружил на пороге квартиры того жеребца!
Что ж, это многое решает.
По крайней мере, теперь ему захотелось, на самом деле захотелось привести эту девушку домой — не только из жалости, чтобы как-то ее обогреть, а и для себя тоже.
Да, возможно, это мерзко — использовать одну женщину, чтобы отомстить другой. Даже не возможно, а наверняка… Но злобный чертик внутри него прыгал от нетерпения осуществить этот план. И Тому наверняка завтра будет очень-очень стыдно. Но уж хуже, чем сейчас, чем полчаса назад — быть просто не может. Значит, нечего терять.
К тому же Кейси, кажется, счастлива каким-то неправильным, но бесхитростным и понятным счастьем.
Том ускорил шаг.
11
Лифт, естественно, все так же стоял на первом этаже — мертвым грузом. Да, слова «мертвый груз» — это про что-то другое, но Тому пришло на ум именно это выражение. Кейси бодро шлепала за ним на своих немыслимо высоких каблуках — живым грузом.
— А ты на каком этаже живешь?
— На последнем.
— А по счету?
— На восьмом.
— У-у-у…
Форма у Кейси была намного хуже, чем у него, после третьего она запыхтела.
— Куришь много? — поинтересовался Том. Тоже мне нашелся любитель светских бесед, тут же одернул он себя.
— Нет, вообще… почти не курю… только когда клиенты… просят. А в детстве… у деда сигары таскала, — поделилась Кейси.
А она — любительница задушевных разговоров. Так она еще, пожалуй, вспомнит любимых кукол.
— А это не твои соседи там… орут?
Том растерялся. Прислушался. Надо же, он так глубоко погрузился в мысленный диалог, что не расслышал очевидного шума сверху.
— Убирайся же ты наконец!
И опять — голос Эмили. С ума сойти…
Том инстинктивно прибавил шагу.
На верхней площадке действующие лица были все те же: Эмили с покрасневшим лицом, сжатыми губами и растрепанными волосами и «арабский скакун». У Эмили в руках была большая кастрюля с водой, и эта деталь ввела Тома в ступор.
— То-о-ом! Ну наконец-то!
Неужели она так соскучилась? — поразился Том.
Ее взгляд нельзя было назвать иначе, как «пылающий». Он был так прекрасен, так жарок, так красноречив, будто она хотела одними глазами напомнить ему содержание всех проповедей Иисуса Христа, и, вспомнит он или нет, вопрос жизни смерти, причем их обоих.
Казалось, этот взгляд не способен вместить в себя больше оттенков и эмоций, но нет! По-видимому, за спиной Тома Эмили разглядела лиловатое личико Кейси. К симфонии чувства добавилось еще несколько аккордов — удивление. Гармония распалась.
— Что тут происходит? — Том хотел спросить строго, но получилось растерянно. — В чем дело? — Вторая реплика прошла более удачно.
— Вот этот человек, — взгляд Эмили чиркнул по «скакуну» в кожаной куртке, — жаждет с тобой познакомиться. Он не верит, что ты мой парень и что с тобой я наконец обрела счастье!
Еще один пылающий взгляд. Если бы Том не держался за перила, наверняка упал бы. Какая нелепая была бы смерть! Впору было бы номинироваться на премию Дарвина. Нет, на нее тебя, в лучшем случае, могут выдвинуть безутешные друзья и осиротевшие родные!
