Дэй Леклер - Непреодолимое искушение
— Не могу тебя винить, я бы тоже не стала.
Ана рассмеялась и снова взялась за меню:
— Давай-ка закончим этот печальный разговор и просто насладимся нашей встречей.
Во время завтрака Эмме в голову вдруг пришло решение проблемы Аны.
— Знаешь, Рейф Кэмерон запускает новый благотворительный проект по борьбе с неграмотностью…
— Кэмерон… — Ана наморщила лоб. — Тот, который недавно купил бизнес твоего отца?
— Именно тот. Его проект называется «Надежда Ханны». Он ищет руководителя, и ты идеально подошла бы.
— Не знаю, Эм… — Ана не старалась скрыть свою неуверенность. — Это восхитительное предложение, но я не уверена, что справлюсь.
Эмма не собиралась сдаваться так легко:
— Я знаю тебя, знаю, сколько сил ты отдаешь благотворительности.
— Почему ты думаешь, что Рейф Кэмерон возьмет меня? Он меня даже не знает.
— Верно, но, если верить Чейзу, окончательное решение принимает не Рейф, а совет директоров, и поскольку я вхожу в этот совет…
Она улыбнулась.
— Ты шутишь.
— Нисколько.
— Если есть хоть малейший шанс на успех, я в деле.
— Заметано.
Они еще с час посидели и поболтали, а потом разошлись. Эмма, обрадованная тем, что Ана вернется в Виста-дель-Мар и, возможно, даже будет заниматься тем, что ей так нравится, отправилась в приют и немного поработала с бумагами. Закончив дела, она решила заглянуть к отцу и проверить, как он держится после продажи фабрики.
К ее удивлению, Рональд не подошел к телефону и дома его тоже не оказалось.
— Он в офисе, — сообщила Нильда.
— Что он там делает?
— Не знаю. — Нильда пожала плечами. — Ему позвонил сеньор Кэмерон, и он уехал.
— Странно. Я думала, что Рейф вполне хорошо обходится без помощи отца.
Эмма решила отправиться туда и посмотреть, в чем дело. Если отца там нет, она заедет завтра утром. Она зевнула, чувствуя себя измученной. Ей не нравилась мысль, что со временем придется уделять работе все меньше времени, но рисковать здоровьем ребенка было нельзя.
Вокруг офиса скопилось огромное количество машин, на некоторых были логотипы новостных каналов. Эмма с трудом нашла место на парковке и, недоумевая, проталкивалась сквозь толпу, окружавшую высокое современное здание.
Подойдя ближе, Эмма заметила, что перед зданием соорудили помост, на котором стоял Рейф и что-то говорил в микрофон. Его глубокий голос отражался от стен, и Эмма не могла разобрать, что именно он говорит, но она заметила отца, стоящего в тени за спиной Рейфа и одобрительно кивающего.
К ее удивлению, Чейз, едва заметив ее, соскочил с помоста и быстро подошел к ней. Он обнял ее и быстро, но нежно поцеловал в губы.
— Я рад, что у тебя получилось прийти.
— Это вышло случайно, я не знала, что намечалась какая-то церемония, — призналась она. — Что происходит?
— Я думал, что твой отец передаст тебе.
Она покачала головой и вдруг замерла. Рейф взмахнул рукой, и огромный занавес, скрывавший фасад здания, упал. У Эммы больно сжалось сердце, когда она увидела большие буквы «Кэмерон энтерпрайзес» там, где раньше красовалась надпись «Уорт индастриз».
Глядя, как падает занавес, Чейз услышал болезненный выдох Эммы. Он взглянул на нее и мягко развернул спиной к зданию.
— Пойдем отсюда.
— Нет, все в порядке, — запротестовала она.
— А я думаю, что все совсем не в порядке, и теперь понимаю, почему твой отец не сказал тебе о церемонии. — Он обвел глазами парковку. — Где твоя машина?
Она махнула рукой.
— Нет, Чейз, все правда в порядке, я просто не ожидала ничего подобного. Возвращайся к брату. Я буду ждать у тебя, увидимся, когда все кончится.
— Ты не будешь ждать, потому что я еду с тобой.
Очевидно, она поняла тщетность дальнейших споров, кивнула и пошла к машине. Он ехал за ней, держась на расстоянии, но не выпуская из поля зрения.
— Как ты? — спросил он, когда они вошли в дом.
— Еще раз говорю, я в порядке. Смена названия просто застала меня врасплох, вот и все. — Она попыталась улыбнуться, но не смогла обмануть Чейза. — Это глупо. Ты ведь сказал сегодня утром, что это уже не «Уорт индастриз», но до меня дошло только сейчас, когда я увидела надпись.
— И это ранило тебя.
Ее губы дрогнули, но она взяла себя в руки.
— Как будто тонна кирпичей на голову, — неохотно призналась она. — Хотя я никогда не интересовалась бизнесом отца, он, очевидно, стал неотъемлемой частью меня.
— Иди сюда. — Он крепко обнял ее. — Все будет хорошо, вот увидишь.
— Я знаю.
— Ты голодна? Я могу что-нибудь заказать.
Чейз позвонил в один из любимых мексиканских ресторанов Эммы. Через час, когда принесли заказ, они устроились на диване, таская еду друг у друга с тарелок и наблюдая, как день клонится к вечеру и раскаленное солнце опускается в океан. Эмма пошевелилась, только когда с воды подул холодный ветер.
— Пойдем в кровать, — прошептала она. — Ты нужен мне.
— Читаешь мои мысли.
До кровати они добирались долго, останавливаясь, чтобы нацеловаться. Темнота уже скопилась в углах, когда они вошли в спальню, но было достаточно светло, чтобы Чейз смог расстегнуть пуговицы и молнии на одежде Эммы. Он коснулся ее груди, и у нее сбилось дыхание.
Их телефоны зазвонили почти одновременно, и Чейз раздраженно выругался.
— Папа, — сказала Эмма, доставая телефон из кармана пиджака.
— Рейф. Пусть оставят сообщение, утром разберемся. — Он бросил свой телефон на столик, взял у Эмму ее и положил рядом. — Так где мы остановились?
Он жадно скользнул языком в бархатное тепло ее рта, прикусил ее нижнюю губу.
— Я весь день мечтал об этой губке. — Он смягчил укус поцелуем. — Она весь день не давала мне покоя, эта нежная, мягкая губка.
Ее смех сменился стоном, когда он углубил поцелуй, и она крепко прижалась к нему. Ее руки беспрестанно двигались по его телу и успокоились, только когда его рубашка оказалась на полу. Она провела ладонями по его груди, слегка царапая кожу, и это переполнило чашу его терпения. Он не понимал, почему его знаменитый самоконтроль отказывал так быстро, когда он был с Эммой. С ним никогда такого не случалось, только с Эммой он чувствовал это отчаянное желание.
Ее бра упало на пол, и он сжал ее чувствительные груди, наслаждаясь ее стонами. Они все еще были полуодеты, но Чейза это не волновало. Он уложил Эмму на кровать, сорвал с нее трусики и скользнул рукой между ног. Никогда в жизни он ничего не хотел сильнее, чем овладеть ею, но в то же время не мог не растянуть это удовольствие, которое хотелось продлить до конца времен. Возможно, ему удалось бы, если бы она не расстегнула его ширинку. Она поглаживала его, ласкала, но все решил ее вздох. Женщины вздыхают так, когда думают о самом восхитительном шоколаде, мужчины — когда думают о самом восхитительном сексе.
