Мэри Хоппкинс - Детские шалости
– Наверное, тяжело мотаться каждый день туда-обратно?
– Если хочешь навязать мне чувство вины, зря теряешь время. Когда мы с тобой были вместе, ты еще не знала о существовании Памелы…
– Вот именно: не знала!
– А прошлой ночью уже знала, – вкрадчиво добавил Бейард, и Изабел вспыхнула под его взглядом. – И все равно целовалась со мной, зная, что Памела в соседней комнате.
– Тебе все приснилось, – не моргнув глазом заявила Изабел.
– Может, стоит превратить сны в реальность? Сны… – мечтательно повторил Бейард и уже другим тоном, более деловито, осведомился: – Чем тебе намазать тост? Мармеладом или медом?
– Я не голодна.
– Значит, медом, – решил он, словно не расслышав ее ответа. – Как сказала бы моя мама, ты чахнешь прямо на глазах.
– Вовсе нет. Я хорошо себя чувствую.
– Как же-как же… Ты ведь умеешь притворяться, это твоя профессия и вторая натура. Тем не менее съешь хоть чуть-чуть.
Изабел нехотя взяла из его рук тост и откусила кусочек.
– А я думала, твоя мама давно умерла, – прожевав, заметила она.
– Умерла?!! Да ты что! Когда мой старик с ней развелся, она уехала обратно в Йоркшир.
– А почему ты остался с отцом?
– Мама считала, что для меня так будет лучше, – у него денег было больше.
– А ты как думал?
Мысль о том, что Бейард был оторван от матери, подняла в душе у Изабел бурю противоречивых эмоций. Всю жизнь она воспринимала свое счастливое детство как нечто само собой разумеющееся.
Бейард пожал плечами.
– Никогда об этом не задумывался. Предпочитаю тратить время на более полезные вещи.
– Сейчас вы с матерью часто видитесь?
– Не так часто, как мне хочется. Я прошу ее переехать ко мне насовсем, но она такая упрямая…
– Наверное, она ненавидит твоего отца, – предположила Изабел.
– Неправда, она всегда его любила! Но, как говорится, третий – лишний.
– Это ты на что намекаешь? – спросила Изабел, неловко заерзав на табуретке.
– Попробуй-ка ежевичный джем… – посоветовал Бейард вместо ответа.
– А как у тебя отношения с мачехой?
– С Мартой? – Он усмехнулся. – Не видимся с тех пор, как я скупил все ее акции.
– Ты ей за что-то отомстил? Она была…
– Жестокой? Злой? – Бейард рассмеялся. – Не надо меня жалеть, Изабел, я этого не люблю. А что касается Марты, она меня просто-напросто не замечала, по крайней мере, пока я был маленьким.
– Но теперь-то у вас хорошие отношения?
– Не совсем. Я хочу сказать, пока я не вырос, ну, не стал мужчиной, я ее совершенно не интересовал.
Изабел удивленно раскрыла голубые глаза.
– Как это?
– А так: Марте всегда необходимо знать, что она еще кого-то привлекает. Для этого ей приходится постоянно соблазнять все новых и новых мужчин.
– И тебя она тоже?… – Смущенная Изабел старательно отводила глаза.
– Ну, немножко…
К ее удивлению, Бейард вспоминал этот эпизод с нескрываемым удовольствием.
– Она была очень красива, а у меня играли гормоны… Но мама узнала правду и пригрозила нажаловаться отцу. Тогда проблемы с Мартой прекратились.
– Неужели твой отец так об этом и не узнал?
Бейард рассмеялся.
– Он был так занят своими делами, что не замечал ровным счетом ничего. Ему было очень трудно угодить. Например, чтобы учиться в университете, я должен был сначала поработать на него, а потом заняться изучением дизайна. Для этого отец отправил меня в Италию. Поэтому моей первой любовью стал дизайн автомобилей… Господи, да ты, я вижу, сейчас разрыдаешься от жалости! – раздраженно вскричал Бейард.
– Не понимаю, что плохого в сострадании…
– А, ты, наверное, из тех, кто втирается в доверие, а потом обирает тебя же до нитки! Некоторые разыгрывают сострадание, а потом пользуются слабостями объекта своей жалости.
– Думаешь, я выросла такой же бесчувственной и меркантильной, как ты?
– Прости, я привык не верить людям на слово…
– Нельзя с первой же встречи думать обо всех плохо! Осторожность, конечно, нужна, но твоя патологическая недоверчивость просто смехотворна. Я не дурочка, Бейард, и понимаю: не все люди ангелы.
– Значит, ты думаешь, что некоторые все же святоши?
– Можешь смеяться, сколько хочешь, – ответила Изабел, обиженная его насмешливым тоном, – но я всегда стараюсь думать о людях лучше, чем они есть, а не наоборот.
– Да ты, я смотрю, последний романтик!
– Я не романтик!
– И это тоже верно…
Они дружно рассмеялись. Изабел поймала себя на том, что ей нравится, как от глаз Бейарда разбегаются забавные морщинки, делая лицо более ласковым. Он выглядел таким милым, и так хотелось забыть о…
– Ты думаешь, я рассказываю эти душещипательные истории из моего детства только для того, чтобы затащить тебя в постель?
Веселый смех Изабел внезапно оборвался. Как больно вновь оказаться в жестокой реальности!
– А как же насчет грязной потаскухи? Бейард смотрел на нее, не совсем понимая, о чем идет речь.
– Ты же поклялся, что больше и пальцем не прикоснешься к такой потаскухе, как я, – напомнила Изабел.
– А, ты об этом! Я и забыл уже…
– Рада слышать. Пойду позвоню Декстеру, пусть заберет меня по пути на работу. – Она отложила в сторону недоеденный тост.
– Не надо, – остановил ее Бейард. – Я все равно собираюсь в город за покупками. Знаешь, в последний раз, когда здесь была оттепель, река вышла из берегов, и мне пришлось сидеть дома целых три дня… Вот только покормлю птиц и сразу же поеду. – Он подошел к холодильнику. – Если ты, конечно, не хочешь пожертвовать им на завтрак свою Дайану.
При воспоминании о кровожадном клюве и острых когтях сокола Бейарда, с которым ей довелось «познакомиться», по спине Изабел побежали мурашки.
– Ты сказал, что надо покормить птиц. Так у тебя их много?
– Кроме сокола есть еще ястреб и сова. Один мой друг держит ловчих птиц примерно в двадцати милях отсюда. Он открыл птичий заповедник, где живут больные или раненые жертвы хищников. Ты сильно удивишься, когда узнаешь, сколько там обитателей. Однажды он уговорил меня поехать с ним на охоту, и с тех пор трое его питомцев переселились ко мне. Совсем как ты и Дайана…
– Вряд ли как мы. Это жестокость.
– Что именно? Растить диких птиц или разрешать им охотиться? Соколиная охота издавна считается изысканным развлечением. К тому же мои хищники могли бы улететь на волю – их здесь никто не держит, но они остались, потому что им так лучше. Почему бы тебе не пойти и не взглянуть?
Извечное женское любопытство взяло верх над осторожностью.
– Пойдем, – согласилась Изабел и, предупреждая желание Бейарда взять ее на руки, поставила условие: – Только, чур, я сама пойду!