Марта Поллок - Джеральдина
– Нет!
Бенджамен схватил ее за подбородок и приподнял его так, чтобы она смотрела ему в глаза.
– Я хочу сказать, что, если бы ты забеременела от меня, я бы не сомневался. Я бы на тебе женился. Мой ребенок никогда не будет ублюдком. Теперь понятно?
Джеральдина пыталась высвободиться, но безуспешно.
– Вы слишком самоуверенны. – Голос ее дрожал. – А что, если бы я… если бы женщина, которую вы выбрали, отказалась бы выйти за вас замуж? Бывает, что женщины одни воспитывают детей.
– Я бы ее заставил, – сказал Бенджамен просто. – Так или иначе.
И Джеральдина почувствовала… Нет, она знала наверняка, что он так и сделал бы.
6
Кабинет Александра Маккеллэни выходил окнами на Атлантический океан. За запущенным садом в обрамлении скал виднелся вспененный прибоем океан и пустынное побережье, которое с приходом весны и появлением первой робкой зелени уже не казалось таким безжизненным.
Джеральдина сидела за столом, где Александр, наверное, занимался хозяйственными делами, и смотрела в окно, тщетно ожидая вдохновения.
Вот уже несколько дней у меня на столе лежит рукопись, томясь в ожидании, словно девственница, подумала Джеральдина и усмехнулась нарочитости метафоры. Но я так не написала и не поправила ни единого слова. В голове не возникало никаких мыслей, и она никак не могла сосредоточиться: любой звук, усиленный ее взвинченным состоянием, заставлял девушку оборачиваться и с тоской смотреть на закрытую дверь тюрьмы, в которую она сама себя заточила.
Ей пришлось отказаться от своих планов за неделю закончить рукопись и оставалось лишь надеяться, что Бенджамен не догадается о ее желании быть с ним. А ей так хотелось слышать его голос, смотреть в чудесные глаза!
Милый Бенджамен, что ты со мной делаешь!
Джеральдина воскрешала в памяти каждое мгновение, вспоминала тот миг, когда сильные руки держали ее над землей. Ее грудь помнила нежное прикосновение пальцев Бенджамена и жаждала продолжения ласки. У девушки кружилась голова, когда ей представлялись эти возможные ласки, и подкашивались ноги.
Ну о какой работе над романом могла идти речь в такой ситуации?..
После разговора в библиотеке Джеральдина почти не видела Бенджамена. В тот же день, за ужином, она намекнула, что ей нужно место для работы, и, как и предполагала миссис Рэмплинг, он предложил ей кабинет. Потом они встречались только во время еды, да и то не всегда. В таких случаях миссис Рэмплинг передавала его извинения, сопровождая их сплетнями, слушать которые Джеральдине было невмоготу.
– По-моему, он поехал навестить миссис Беллингер и посмотреть на ее скаковых лошадей, – сказала накануне экономка. – Всем известно, что она давнишняя подруга мистера Маккеллэни. Вроде бы они были знакомы еще задолго до ее замужества. Миссис Беллингер очень богата, ей принадлежат все рыбоперерабатывающие заводы на побережье.
А сегодня вечером во время ужина миссис Рэмплинг не преминула сообщить:
– Мистер Маккеллэни просил вам передать, что сегодня ужинает у Шварцмюллеров.
Доктор Генрих Шварцмюллер – наш местный врач. Его дочери-двойняшки, очень хорошенькие, как все говорят, приехали погостить домой из университета и ищут выгодного замужества.
Конечно, эта женщина рассказывает мне о времяпрепровождении Бенджамена из лучших побуждений, убеждала себе Джеральдина, пытаясь быть великодушной. Но это совсем не помогало сосредоточиться. Хорошо, конечно, делать вид, что между ней и Бенджаменом ничего не было и нет, но она не могла избавиться от неприятного чувства, когда слышала о его отношениях с другими женщинами. Софья Беллингер хороша собой, ей двадцать семь лет, она богата, образованна. А докторские дочки?
Чистые розы, прелестные, свежие, невинные.
Такие мужчин и притягивают, это правда.
Ревновать просто смешно! Ведь у меня нет на Бенджамена никаких прав, да они мне и не нужны, внушала она себе, но ей все равно было неприятно. Очень обижало и то, что до сих пор Каролина не дала о себе знать ни письмом, ни звонком. Наверное, ей безразлично, что с ней, Джеральдиной, стало. А тут еще и все планы, которые она себе настроила, развалились как карточный домик из-за неопределенности ее положения.
Хорошо еще, что пока ей легко удавалось скрывать свою болезнь. Они, в сущности, живут каждый своей жизнью, как она и просила.
Но вместо того чтобы заняться тем, зачем сюда приехала, Джеральдина целыми днями предавалась мечтам, растрачивая понапрасну драгоценный отпуск. А когда вечером миссис Рэмплинг уходила к себе домой, оставалась совсем одна, а впереди ее ждала ночь, длинная и очень скучная…
Однажды за обедом ей неожиданно составил компанию хозяин дома. Он вошел в столовую, когда миссис Рэмплинг наливала суп. Волосы влажные от тумана, который принесло с моря, от кожаной куртки и потертых джинсов пахнет лошадьми.
Его появление словно наэлектризовало сонную атмосферу в комнате, приятно возбудив чувства Джеральдины и заставив быстрее бежать ее кровь. Он был такой сильный и мужественный, такой живой и энергичный, что невольно в ее взгляде отразилась зависть, которую она в этот момент к нему испытывала. Счастливый, он живет полной жизнью, а она сидит над рукописью, и ничего у нее не получается.
Однако Бенджамен по-своему расценил ее пристальный взгляд и нахмуренный вид и усмехнулся.
– Прошу прощения, – насмешливо заметил он, небрежно отбрасывая со лба волосы. – Я не успел переодеться. Все время забываю, что у меня в доме гостья.
Джеральдина от волнения раскрошила булочку у себя на тарелке.
– Уверена, что ничего вы не забываете, – ответила она тихо, памятуя о повышенном интересе к происходящему миссис Рэмплинг. – И… и ваш вид мне совершенно безразличен.
– Да?
Бенджамен сел напротив Джеральдины, хотя экономка поставила ему прибор на конце стола.
– Вы слышите, миссис Рэмплинг? – обратился он к ней. – Нашей гостье все равно, как я выгляжу. Как вы считаете, может, ей было бы все равно, даже если бы я предстал перед ней голый?
Миссис Рэмплинг ахнула и смущенно засмеялась, а Джеральдина сидела ни жива ни мертва, готовая провалиться от стыда сквозь пол. Бенджамен сегодня явно был настроен издевательски, и ей следовало быть умнее и не связываться с ним.
Но как только миссис Рэмплинг вышла, девушка сухо заметила:
– Почему вам все время нужно всех шокировать? Я вас несколько дней не видела. И когда вы наконец появились, вам доставляет удовольствие делать… делать из меня дуру.
– А я думал, это я делаю из себя дурака, – резко ответил Бенджамен, намазывая тост маслом. – А как мне, по-твоему, себя вести?
