Мэри Берчелл - Сердце мужчины
— Мне все это не нравится, — прервал он ее с какой-то почти яростью в голосе. — Я не знаю, о чем я думал, когда предполагал, что смогу позволить вам пойти и рассказать этому болвану о ваших сугубо личных делах.
— Не корите себя. — Хилма держалась совершенно невозмутимо. — Мы с вами все это уже обсуждали. Я спокойно переживу эту неловкость. Я его не знаю. И маловероятно, что когда-нибудь увижу его еще раз. И вообще, это ничто по сравнению с угрозой расстройства вашей помолвки. Я смотрю, когда доходит до дела, не очень-то вы авантюрист, — добавила она с улыбкой.
Он тоже улыбнулся, но с явной неохотой.
— И все-таки следует найти какой-то другой способ. Без того, чтобы втягивать вас в это, — нетерпеливо заявил он.
— Другого нет, — не дала себя сбить с толку Хилма. — Кроме того, меня никто никуда не втягивает. Если вы помните, я вломилась к вам в квартиру, и с этого начались ваши неприятности. С вашей стороны будет непростительным донкихотством позволить скомпрометировать себя из-за того, что какая-то девушка, даже имени которой вы не знали, по ошибке вломилась к вам.
Он снова улыбнулся. На этот раз в его глазах светилось восхищение.
— Теперь я знаю ваше имя. Оно очаровательно.
Она рассмеялась.
— Оно звучит по-скандинавски и подходит к цвету моих волос и глаз. По-моему, поэтому оно и нравится.
— Да, оно вам удивительно подходит. Но Милая подходит вам больше. Хилма звучит, как вы сказали, по-скандинавски и, очевидно, поэтому несколько холодно.
— Я вообще по натуре человек холодный, — спокойно ответила Хилма.
— Не думаю. Скорее в силу обстоятельств, а это совсем другое дело.
— Ладно, мы пришли сюда не обсуждать характеры, — она сказала это гораздо резче, чем хотела.
— Но ведь это такая интересная тема для обсуждения? Вы так не считаете?
— Может быть, — коротко ответила она. — Но нам надо организовать мою встречу с кузеном Эвелин.
— Нет, не надо, — упрямо возразил он. — Мы с вами обсуждали, надо ли вообще с ним встречаться.
— Но если вы в этом сомневаетесь, то зачем же пригласили меня сюда? Единственной причиной, как я понимаю, была организация моей встречи с этим человеком.
— Нет, не единственной. — Он, по-мальчишески насупившись, засунул руки в карманы. — Это был Богом ниспосланный повод снова увидеть вас.
Она почувствовала, что сердце ее от этих слов так сжалось, что ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы ответить ему сухо:
— Если вы пригласили меня сюда под ложным предлогом, думаю, мне здесь незачем оставаться. Вы не лучшим образом воспользовались моим именем и адресом, — коротко и довольно резко заметила она.
— Милая! — Он искренне удивился и расстроился. — Я, должно быть, очень рассердил вас.
— Нет, — на этот раз она ответила ему не слишком уверенно, потому что выдержка начала изменять ей. — Нет, я не очень рассердилась, только немножко, потому что не люблю, когда мошенничают.
— Я не мошенничал, ей-богу, — мягко сказал он. — Я действительно думал, что мы вместе что-нибудь придумаем… но не скрою, что был счастлив от мысли, что для этого смогу снова увидеть вас. А теперь у меня появились сомнения насчет того, стоит ли вам встречаться с этим кузеном.
— Ладно. — Она слегка коснулась его руки. — Вам надо отбросить все сомнения, потому что я твердо решила с ним встретиться. Кстати, как его зовут? Не можем же мы продолжать звать его Кузен, как персонаж французской мелодрамы.
— Алан Мурхауз. У него фамилия, как у Эвелин. И все это действительно напоминает мелодраму. Не так ли? — Он улыбнулся.
— Разве? — Она задумалась. — Да, пожалуй. Шантаж, убийство… и пара авантюристов. Господи, как ужаснулся бы Роджер, если бы это дошло до него.
— У нашего друга Роджера нет чувства юмора?
— Нет, — сказала Хилма. — Совсем нет. Злейший враг не упрекнет Роджера в том, что у него есть чувство юмора.
— Зато вы обладаете им с избытком.
— Что ж, со временем я это преодолею, — сухо ответила Хилма. — Полагаю, что лет через пять я буду удивляться, что смешного было в том, над чем мы смеемся сегодня.
— Да, возможно, через пять лет вы даже забудете, что все это происходило.
— Возможно, — сказала Хилма. И, не желая развивать эту тему, добавила: — А не пойти ли нам сейчас повидаться с мистером Мурхаузом?
— К нему домой?..
— Угу. Если, конечно, он дома.
— Я могу позвонить и узнать.
— Думаю, это хорошая мысль, а вы как считаете?
— Так и считаю, если вы твердо решили рассказать ему вашу историю.
— Твердо, — решительно сказала она и улыбнулась.
Он встал и минуту стоял, молча глядя на нее сверху вниз.
— Признайтесь, вам очень ненавистна мысль об этом?
Она рассмеялась и слегка пожала плечами.
— Есть вещи, от которых я получала больше удовольствия. Но могу себе представить, что и это забудется… через пять лет.
Он ничего не ответил и пошел искать телефон.
Он ушел, а Хилма продолжала сидеть и нервно вертеть чашку на блюдце…
Через пять лет… Пять лет жизни в браке с Роджером. Ей будет тридцать. Ее семейная жизнь к тому времени примет твердо установившуюся форму, она уже привыкнет к приятной легкости обеспеченного существования. А эти дни, если и будут вспоминаться, то как что-то нереальное…
Но может быть, не все так легко забывается?
Глава 7
Когда он через весь зал возвращался к ее столику, она подумала: «Он просто чертовски хорош собой. Неудивительно, что Эвелин решила, что необязательно иметь деньги двоим».
— Что ж, — он смотрел на нее сверху вниз с высоты своего внушительного роста, — вы выиграли. Мурхауз дома и готов встретиться с нами, если мы придем прямо сейчас.
— Тогда поехали. — Она встала с решительным видом. — Поехали немедленно.
Он расплатился по счету и последовал за ней на улицу, все еще сохраняя на лице некоторое сомнение. Ей хотелось взять его за руку и сказать: «Не глупите. Я сталкиваюсь в жизни с гораздо более неприятными вещами».
Однако, когда они ехали в такси, она лишь промолвила:
— У вас теперь есть преимущество по отношению ко мне: вы знаете мое имя, а я ваше — нет. Не пора ли и вам назвать себя?
Он рассмеялся, и озабоченность его исчезла.
— Да, конечно, меня зовут Бакланд Вэйн.
— О! — Она задумчиво повторила его имя.
— Вам нравится мое имя?
— Да, — ответила Хилма. — По-моему, да. Оно чуть-чуть фантастично, но подходит…
— Вы хотите сказать, мне? — весело спросил он.
— Угу.
— Не представляю, чтобы во мне было что-то фантастическое.
