Ольга Некрасова - Кого ты выбрала, Принцесса?
Паша похрапывал, журналист смотрел на дорогу.
— А тебе не кажется ли, Гера, — зло сказала Наталья, — что вы слишком увлечены своим конфликтом? А на меня вам по большому счету наплевать.
— Ну зачем ты… — Журналист бросил на нее быстрый взгляд в автомобильное зеркальце и обезоруженно признался: — Да, у мужчин так бывает: заигрываемся, забываем, с чего все началось, ради чего… В конце концов, ты мне никаких надежд не подавала, и по-хорошему мне надо было бы тихо свалить. Но я должен победить твоего Пашу, и дело, ты права, уже не в тебе, а в нас… Нет, в первую очередь все-таки в тебе. Ты же знаешь, как я к тебе отношусь, — полувопросительно сказал журналист, и Наталья кивнула его внимательным глазам в зеркальце, хотя сейчас вдруг поняла, что не знает.
Раньше ей все было понятно: журналист хочет, чтобы она поддержала его в суде против самозванных спасительниц мальчика Алешки, и поэтому за ней ухаживает. Само собой, он не прочь залезть к ней в постель. Совместить полезное с приятным. И Наталья, может быть, уступила бы ему. Такое недолгое настроение было у нее в первый день в Эйлате, когда Гера уехал, и без него стало одиноко. А если бы не уехал, она бы не уступила. Для тех, кто хоть чуточку понимает женщин, в этом нет ничего странного: мы не любим оставаться одни и любим, когда к нам возвращаются. Гера вернулся бы, и Наталья бы уступила. Но первым вернулся Паша, и Гера был задвинут даже не на второе, а на восемьсот девяносто пятое место. Вот и все. Но это Натальино к Гере отношение. А как он к ней относится — на самом деле вопрос. По натуре этот настырный Гера вовсе не подкаблучник, но почему-то же терпит свое восемьсот девяносто пятое поражение. Когда они проводят дни втроем и Гера с Пашей ухаживают за ней наперегонки, это всем приятно и немного смешно. А потом — "Спокойной ночи!", и Наталья уходит с Пашей. А Гера, будто бы ничего особенного не случилось, наутро поджидает их в ресторане, и как хотите, девочки, но это не объяснишь одним только его желанием выиграть в суде у самозванок.
21
Эти штуки были марки «ямаха», а как они называются, Наталья так и не узнала. Крохотные автомобильчики, но с мотоциклетным рулем и мотоциклетными сиденьями. Или большие мотоциклы, но на четырех колесах, а сверху тент. В общем, на «ямахах» гонялись по пустыне.
Началось все тихо-мирно. Ну, захотели мужчины прокатиться и наняли «ямахи», выглядевшие вполне безобидно. И лишь когда они начали сумасшедшую гонку, Наталья поняла, что это и есть, как сказал Гера, запланированный выброс адреналина.
Наталья сидела за спиной жирного парня, который сдал им «ямахи» напрокат, а теперь вот вез ее следом за Пашей и Герой. Он вез ее не очень быстро, но у Натальи душа уходила в пятки. Пустыня была совсем не такая, как в кино про какие-нибудь Каракумы. Не желтая песчаная, а розовая и бурая, вся из мелких камней и камней покрупнее, в холмах и воронках, как Луна. Руль бился в мясистых руках парня, «ямаху» то заносило в сторону, то разворачивало на месте, а то вдруг почва уходила из-под колес, «ямаха» подпрыгивала и тяжело ударялась о камни. Паша и Гера на своих «ямахах» мчались раза в три быстрее. Иногда они исчезали за холмами, потом выныривали с какой-нибудь неожиданной стороны, хоть сзади, и пулей проносились мимо Натальи с парнем, обдавая их градом мелких камней и бензиновой вонью.
Это была настоящая дуэль, похожая на схватку двух самолетов-истребителей. К тентам «ямах» мужчины привязали куски магнитофонной ленты и пытались, догнав соперника, эти куски сорвать. Дороги они не разбирали. Было просто жутко смотреть, как «ямахи», взвыв моторами, одна за другой подскакивали на каком-нибудь холмике и взлетали, и колеса вхолостую крутились в воздухе. Казалось, что сейчас машины столкнутся и вспыхнут, в полете, или первая приземлится, а вторая, догнав ее, рухнет сверху, на спину водителю, защищенную только жалкой рамой с тентом.
Наталье было страшно и за Пашу с Герой, и за себя, за оставшиеся три неполных дня жизни в «Принцессе», которые могут пройти счастливо, а могут — мерзко, в чьей-то крови, переломах, посещениях больницы и, возможно, разбирательствах с полицией.
— Стоп ит! — кричала Наталья и била кулаком в обтянутую джинсовой жилеткой спину парня, а этот кабан только чуть поворачивал к ней голову и усмехался уголком рта.
Докричаться до Паши с Герой Наталья не надеялась. Они носились на своих ревущих «ямахах», и оба, кажется, ни разу не поглядели в Натальину сторону. Им на себя-то было наплевать, а на нее — тем более. Им было не наплевать только на дурацкие обрывки магнитофонной ленты.
Дуэль близилась к концу. С Гериной машины все ленточки были сорваны, на Пашиной трепыхался какой-то огрызок, половина или даже треть ленточки. Было непонятно, почему они еще не остановились. Если бы судила Наталья, она уже отдала бы победу Паше. Хотя это смотря как судить, поняла Наталья. По каким правилам. Гера ведь один раз уже сорвал эту ленточку, и не его вина, что она лопнула посередине. Значит, сейчас у них ничья, а, если Гера сорвет второй кусок, он выиграет.
Гера догнал Пашину «ямаху» и привстал на сиденье, пытаясь дотянуться до трепещущего обрывка ленты. Но обрывок был слишком короткий. Гера прибавил скорость, его «ямаха» поравнялась с Пашиной, и так, рядом, они промчались наискось по склону холма, перевалили вершину и пропали.
Натальин бесчувственный водитель, спокойно ехавший за дуэлянтами, вдруг заглушил мотор и стал прислушиваться. За холмом было тихо. Тревожно тихо. Водитель сказал что-то длинное — понятно было, что ругался.
— Кам он! — сказала Наталья, подталкивая его в мягкую спину, и тоже начала ругаться. Ведь говорила ему, кабану: "Останови их!"
"Ямаха" медленно вползла на холм. Парень, видно, боялся сорваться с вершины и наделать лишних бед. Поступил он как надо, потому что противоположный склон холма оказался крутым, и там, под кручей, лежали обе «ямахи». А рядом в одинаковых позах, на спине, — Паша и Гера.
Наталья бросилась к ним, упала, покатилась в лавине мелких камней. А эти двое вскочили как ни в чем не бывало, у Геры — в зубах прикушенная чахлая травинка. Они, видите ли, просто валялись. Успокаивали нервы. А так были целы и невредимы.
— Значит, как договорились, — быстро сказал Паше журналист, заканчивая какой-то их разговор.
