Шери Уайтфезер - Двое в стране любви
Они вместе доели десерт, он наклонился, погладил ее по щеке и ласково поцеловал.
– Хочешь потанцевать?
– Я очень люблю танцевать.
Музыка была тихая, медленная. Он обнял ее, и она поняла, что он ни от кого не скрывает их романа.
Но тогда почему же?.. На ранчо каждый знал о ребенке.
Вдруг она краем глаза заметила Ллойда, стоявшего в углу и с хмурым лицом наблюдавшего за ней и Бобби.
К нему подошла Мария, взяла его за руку и увела. Джулианн прикрыла глаза, страх опять заползал ей в душу.
Она еле сдерживалась, чтобы не заплакать.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Джулианн стояла возле изгороди из жердей, стараясь избавиться от грусти, не оставлявшей ее со вчерашнего вечера. После танцев Бобби проводил ее до хижины, пылко поцеловал на прощание и сказал, что на днях они увидятся.
Ее привело в замешательство это свидание, и ее приводил в замешательство этот человек.
Бобби просто не допускал ее к своему сердцу.
– Мэм, – раздалось у нее за спиной.
Она обернулась и увидела Ллойда, водянистые голубые глаза которого пристально рассматривали ее.
– Я видел вас на танцах, – сообщил он.
– Я тоже вас видела. Вы были с Марией. Ллойд прищурился. Лицо у него было загорелым и обветренным.
– У вас действительно будет ребенок от Бобби?
– Да.
– Мария настаивала, что это так, но я ей не поверил. Мы даже поспорили.
– Очень жаль. – Это все, что она сумела произнести.
– Мария говорит, что жена Бобби умерла. Это правда?
Джулианн кивнула:
– Шэрон умерла три года назад.
– Я не помню ее смерти. Совсем не помню. – Ллойд нахмурился. – Я помню, как они с Бобби женились. Я был на свадьбе.
– Вы были на свадьбе?
– Да, мэм, у них была настоящая чирокская церемония. – Лицо у Ллойда болезненно перекосилось. – Не могу поверить, что малютка ушла от нас.
Джулианн закрыла глаза, но через несколько секунд опять открыла:
– Я ее не знала.
– Полагаю, нет, мэм, не знали. – Старик вздохнул. – И теперь вы с Бобби женаты?
– Нет.
– Тогда почему Бобби носит обручальное кольцо?
У Джулианн подкосились ноги, глаза наполнились слезами. Почему-то она знала: кольцо Бобби и было той причиной, по которой Ллойд считал, что Шэрон все еще жива.
Не потому ли и Бобби носит кольцо, чтобы тоже сохранить ее живой?
Джулианн сделала глубокий вдох:
– Полагаю, ему слишком трудно представить себе, что он может его снять.
– Но у вас от него ребенок?
– Да.
– Мне не нравится совать свой нос в чужие дела, но Бобби следовало бы знать, что он обязан жениться на женщине, которая носит его ребенка. Он ведь не похож на своего покойного брата. Он не шкодник какой-нибудь.
«Нет, Бобби достойный, ответственный человек, но это совсем не означает, что он автоматически должен быть связан со мной», – подумала Джулианн.
– Я поговорю с Бобби, – пообещала она Ллойду.
Старый ковбой подступил ближе:
– Извините, если я вас расстроил.
– Я уже была расстроена, – призналась она.
– Бобби повел на холмы группу туристов, но он должен скоро вернуться. Почему бы вам не подождать в конюшне, в его кабинете? Возьмите стакан молока.
– Спасибо, я, наверно, так и сделаю.
Он ласково, почти по-отечески, поклонился ей, и они разошлись. Но едва она направилась в сторону конюшни, как он опять остановил ее:
– Мэм.
Она повернулась:
– Да?
– А что же мне делать со всеми этими шишками?
Она посмотрела на старика и увидела, что он очень расстроен.
– Я не знаю.
– Можно, я принесу их к вам?
Господи, помоги! Она не может принять наследство, только не это. Она хочет стать будущим Бобби, а не дубликатом его прошлого.
– Почему бы вам не рассеять их по холмам в память о Шэрон?
– Хорошо. – Ллойд слегка улыбнулся, восхищенный этой идеей. – Сейчас пойду и принесу вам молоко.
Джулианн опять направилась к конюшне. Прохладный бриз развевал ей волосы.
Интересно, удержит ли ее Техас? Сможет ли она остаться здесь и ждать, пока Бобби полюбит ее так же, как она любит его? Доверится ли он ей? Женится ли на ней? Или это будет похоже на ожидание чуда?
Мечта, которая, может быть, никогда не сбудется.
Спустя полчаса Бобби вошел в кабинет и остановился в дверях.
Джулианн сидела за его столом, уставившись в чашку перед собой, как будто содержимое чашки могло что-то сообщить ей.
Он наблюдал за ней. Ему нравилось, когда он заставал ее в такие тихие минуты размышлений. Интересно, знает ли она, как важно для него, что она ему подходит?
Джулианн подняла взгляд.
Она не улыбнулась, но и он не улыбался.
– Я тебя жду, – просто сказала она.
– И гадаешь по чайному осадку?
Она отодвинула чашку:
– Это молоко.
– А-а. Надеюсь, я не слишком долго заставил тебя ждать? У меня сегодня была экскурсия.
– Я знаю, ты водил группу на холмы.
Бобби принялся чистить одежду от дорожной пыли. В их разговоре было какое-то напряжение. Или ему только кажется?
– Ты чем-то озабочена, Джулианн?
– Я боюсь, Бобби.
– Чего? – Он забеспокоился и сел на стул.
– Того, что мне от тебя нужно и чего ты, по моему мнению, дать мне не хочешь.
– Вещей? Или ты имеешь в виду эмоциональную дребедень?
– Именно.
Она нервно крутила прядь волос. Он наклонился к ней и нахмурился. Она тоже хмурилась.
– Почему ты до сих пор носишь обручальное кольцо, Бобби?
Ему показалось, что все вокруг начало рушиться, рассыпаться, разбиваться. Словно от землетрясения.
– Просто ношу. – Невозможно объяснить почему. Или рассказать Джулианн, что он с Шэрон спорил по поводу кольца за день до того, как она умерла, за день до того, как он убил ее? Нет, с этим он не справится.
– Ты все еще ее любишь?
Нет. Но он виноват перед своей женой. Он испытывает к себе отвращение за то, что сделал.
– Я умер в тот день, когда умерла она, но сейчас я начинаю жить заново. Я продолжаю жить.
– Вот как? – с вызовом спросила Джулианн.
– Да. – Как может она спрашивать его о чем-то подобном? Разве она не видит, как он изменился? – У меня опять есть возлюбленная. У меня есть ты.
– Но ты не разденешься в моем присутствии, не расскажешь откровенно о том, кто ты есть.
Безобразно выругавшись, он поднялся на ноги, борясь с желанием врезать кулаком по стене.
– Это о моих ногах? Твое болезненное любопытство? Тебе хочется их увидеть?
У нее задрожал голос:
– В моем интересе к тебе нет ничего болезненного.
Бобби стиснул кулаки, выжидая, когда утихнет гнев:
