Кристин Лестер - Семнадцать белых роз
Валентина закатила глаза и молча махнула рукой. Элли задумалась.
— Что же, они никогда не женятся?
— Почему же, женятся, но на девушках-близнецах. — Подруга рассмеялась. — Это был бы лучший вариант. А ты… понимаешь, у вас была такая идиллия, не отягощенная личными симпатиями. Джима это устраивало, тебя тоже. А Майка — нет. И тогда он взял и эту идиллию разрушил, снес тебе «крышу», разозлил Джима. А виноватым, в результате, знаешь, кто окажется?
— Я.
— Точно! Кое-что ты понимаешь. Значит, не все еще потеряно. Поехали дальше… Теперь Генри. — Подруга сладко вздохнула.
— А что Генри? Он не предлагал мне руку и сердце. Просто предложил жить вместе.
— О!!! — Валентина откинулась на диване. — Я никогда не пойму эту сумасшедшую девчонку! Ей ТАКОЙ человек преподносит себя на блюдечке, а она еще думает! На твоем месте любая другая… А! — Валентина обреченно махнула рукой. — Что с тебя взять! Ты всегда казалась такой непонятной тихоней. А на самом деле…
— Генри я очень уважаю. Я его… ценю, как друга. Ну… мы поцеловались пару раз.
— Пару раз?! Ух ты! — вырвалось у Валентины. — И ты мне ничего не сказала! Ты почему-то никогда ничего не рассказываешь… Слушай, раз он итальянец, уступи его мне. Ему должны нравиться такие, как я.
— Не отвлекайся. Ты, кажется, пыталась доказать, что Майк мне не нужен, а предложение Генри как нельзя более заманчиво.
— Ну.
— А зачем тогда я буду тебе его дарить?
— Так я ж пошутила.
— Насчет того, что мне нужно принять его предложение?
Валентина засмеялась.
— Когда он поймет, кто из нас двоих настоящий клад… Но-но! Не надо на меня замахиваться!.. Итак, успокойся, мы говорим о Генри.
— Валентина… Я вот тут подумала. Понимаешь, мы с ним странно встретились, провели странные три дня вместе. Сида он у меня просит, кстати, до сих пор.
Подруги синхронно повернули головы и посмотрели на корзинку, где безмятежно спал щенок. С тех пор, как он попал в грозу, с тех пор, как Элли забрала его из одинокого собачьего «люкса», и с тех пор, как его разлучили с Генри, Сид стал странно себя вести. Он стал гораздо более спокойным, но при этом каким-то задумчивым и грустным. Только общество Генри могло снова вызвать в нем прежние привычки.
— Ну и отдай. Хотя я лично к нему уже привыкла.
— У собаки должен быть один хозяин. Сейчас он видит тебя рядом со мной, потом на твоем месте будет Майк…
— Элли! Хватит мечтать. Это очень спорный момент: будет ли? Дело в том, что Майк тоже непростой парень. И его придется долго уговаривать, чтобы он перестал дуться и ревновать.
— Не думаю. За это время я неплохо его узнала.
— Как друга.
— Все равно. Самые крепкие браки случаются между друзьями.
— Это тебе кто сказал?
— Валентина, давай не будем спорить. Что ты мне еще можешь сказать в защиту кандидатуры Генри?
— У него есть домик в горах. Как раз такой, о каком ты всегда мечтала.
— Да.
Элли надолго задумалась. Домик… это, возможно, некий знак судьбы. Сид сгрыз ее маленькие домики и привел ее к мужчине, у которого есть большой и настоящий. Дом ее мечты. Генри… Она и Генри… в доме ее мечты…
— Да, — начала она вслух, — с ним хорошо. И целуется он отменно. Насчет остального — не знаю. И денег много. И известность.
— Не забывай, что он тебе работу предлагает. Я бы в любом случае не отказывалась. Несмотря на личные отношения. Представляешь, СКОЛЬКО ты можешь заработать за год, будучи звездой этого его телепроекта? Тебе твой миллион покажется детским лепетом, когда ты станешь участвовать в шоу-бизнесе. И не забывай: там можно поймать много крупных рыб. Я имею в виду не только мужчин-миллионеров, но и замечательные рабочие места, где ты будешь пачками стричь зеленые купюры.
Элли смотрела на нее во все глаза. Мысль о хороших заработках раньше не приходила ей в голову.
— Ну что ты собиралась делать с Майком? Горбиться где-нибудь корректором? Или еще хуже — пойти на первую попавшуюся работу по объявлению в газете.
— Так живут миллионы американцев.
— Но этим миллионам не делает предложений Генри Микст!!! Господи, ну вразуми эту слепую дурочку!
— Я об этом не подумала.
— А теперь подумай: деньги. Слово такое есть: деньги. И они у тебя будут, независимо от того, станешь ли ты с ним спать, или нет.
— А вот это — не факт.
— Мне кажется, он не злой. И порядочный человек.
Элли промолчала. Она и сама так думала. Тем более что его так возмутила выходка Сида-большого, когда тот уволил ее с работы в день рождения.
— Ты права, Валентина, ты права. Надо соглашаться. По крайней мере, на работу. А со всем остальным — увы…
Подруга отдувалась, обмахиваясь газетой, и закатывала глаза с театральными стонами:
— Фу! Ну наконец-то уговорила! А почему только на работу?
— Понимаешь… Я пока еще не смогла додуматься и как-то это объяснить, но… Как будто с Майком я испытываю примерно те же чувства, что и со всеми остальными мужчинами. Но как будто на одно больше. Именно Майк дает мне непонятное ощущение… чего-то… не знаю я! А с Генри этого нет! Как не было и с Сидом, как не было и с Джеком, и со всеми остальными, если оглядываться на прошлое!
— Ну ты меня уморила.
— Извини, ты сама хотела поговорить.
— Я в другом смысле. Знаешь что, Элли? Ты не подумала еще об одном.
— О чем?
— Как обрадуется твоя мама, когда узнает, что «паршивая овца» наконец-то переоделась в золотое руно!
— Мама?..
— Да!
— Мама?..
— Я тебя окончательно озадачила?
Элли сидела, онемев. Легенда о «паршивой овце», распространенная среди родственников, глодала ее много лет. Она — неудачница. Ее привыкли жалеть, а в последние годы деликатно помалкивали насчет ее достижений, которые можно занести в послужной список. Потому что таковых не было совсем. Получив образование художника и архитектора, Элли почему-то ушла в корректоры. Сначала временно, а потом даже перестала упоминать о своих планах — стать ландшафтным дизайнером, и застряла в корректуре на много лет. Слова архитектура и корректура, конечно, созвучные, но не более того. Только домики свои она обожала и все мечтала, что сможет сама спроектировать и построить настоящий маленький дворец…
В гостиной зазвонил телефон, и Сид, вздрогнув, затявкал в ту сторону.
Валентина с радостной усмешкой на лице передала ей трубку:
— Легка на помине.
— Мама?
— Дочка! Здравствуй! У меня к тебе важный разговор! Знаешь, жаль, что ты не можешь приехать, но так даже лучше, ведь вы ближе друг к другу.
— Кто это мы?
— Ты и Сандра.
— А что случилось? — сразу встревожилась она. Сандра — ее сестра — была второй по счету дочкой в их семье, моложе Элли всего на полтора года, и до некоторых пор они были очень близки.
