Павел Шорников - Кукла на качелях
Андрей чувствовал, что с Аленой творится что-то не то, беспокойно поглядывал на нее, рискуя не вписаться в поворот, но никаких вопросов не задавал. Знал, если она не захочет сама, все равно ничего не скажет.
Хохлачев остановил машину у парадного.
Как обычно, из окна первого этажа на них смотрел старик, похожий на бюст самому себе, но Андрей давно перестал замечать его.
Хохлачев надеялся, что Алена пригласит его к себе, но она, сославшись на усталость, что было вполне естественно — шутка ли, два часа катать двенадцати-, а то и шестнадцатикилограммовые шары! — приглашать его не стала.
— Ты слишком увлекающаяся натура, — сказал Андрей. — Не нужно забывать, что главное — это вовремя остановиться.
Он уехал. Она поднялась на второй этаж, поглядела по сторонам и только после этого открыла дверь.
Дома ее ждал сюрприз. На кухне сидел и пил чай… Феликс. Перед ним стоял огромный торт, который он принес с собой. Четвертая часть торта отсутствовала.
«Вот был бы номер, если бы я пригласила Андрея! — сказала себе Алена. — Как бы я ему объяснила Феликса? Выходит, Уткин спас меня?»
— Вижу, вы здесь давно, — кивнула она на торт.
— Сладкое — моя слабость, — сказал гость и посмотрел на Алену со значением. — Ты какая-то задумчивая, прямо как Аленушка… Поссорились с Андреем? Я видел, как он бросил тебя и укатил. Представляю, если бы он застал меня здесь.
Она ничего не ответила.
— Ты не жмись там, у двери, — предложил Феликс. — Присоединяйся.
Она пошла в ванную вымыть руки, а когда вернулась, увидела, что в ее чашке дышит парком чай, и на столе, вдобавок к торту, появилась тарелка с горкой бутербродов.
— Всегда должен быть выбор, — пояснил Феликс и продолжил: — Принес привет от твоей тетки. Она звонит — никто не берет трубку… Вот, просила навестить, узнать, как там да что, проявить заботу… Как видишь, проявляю. Так ей и скажи, когда соблаговолит вернуться… Кусок торта?
Алена кивнула.
— Вы что, действительно поссорились? — спросил гость, положив на тарелку небольшой, но самый лакомый кусок торта.
— Феликс… Скажите… Почему вы не женитесь на тете?
— Если я и женюсь на ней, то с единственной целью — помучить ее и себя.
— Но вы любите ее?
— Вижу, что ты спрашиваешь о чем-то другом… Но, хорошо, отвечу… Думай что хочешь, но для меня женщина и Алла в том числе — это обстоятельство, с которым приходится считаться. Где-то… в нижней части тела… я — мужчина. Без женщины мне никак нельзя. Не было бы твоей тетки, была бы другая… Но есть она — и я вполне удовлетворен.
— Значит, вы не любите ее?
— Я этого не говорил. Понимаешь… женщина должна обволакивать… Во всех смыслах: физическом, душевном, духовном… Алла обволакивает меня, и этим все сказано.
— А что вам в ней не нравится?
Феликс улыбнулся.
— О любимых так же, как и о покойниках: либо хорошо, либо ничего.
Алла попробовала торт, посмаковала вкус, запила чаем.
— Очень вкусно…
— Спасибо поварам, — отозвался Феликс. — Это любимый торт твоей тети… Кстати, ты на нее очень похожа. Особенно по вечерам…
— А где вы познакомились? — продолжила свои расспросы Алена.
— На какой-то «патти». Она была в костюме мандаринового цвета. Я сразу окрестил ее про себя — «мандариновая леди». И до сих пор, когда я вижу ее, то ощущаю во рту стойкий вкус мандаринов.
— А чем вы ее взяли?
— Наверное, тем, что всегда обхожусь малым.
— Тем, кто обходится малым, всегда нужно больше всех.
— Это софистика! — отрезал Феликс.
— Вы счастливы?
— Мы вместе или я — лично?
— Вы лично, — подумав, сказала Алена.
— Никогда! — решительно ответил он. — Счастье принадлежит прошлому. Мы счастливы только в воспоминаниях… Но всякое воспоминание — ложь. В настоящем мы просто опьянены… Это ничего общего со счастьем не имеет. А впереди — пустота. Но парадокс в том, что, когда делаешь шаг, всегда есть на что поставить ногу… Если хочешь, человек рожден для счастья, как страус для полета.
— Очень тонко замечено… Как же вы живете, Феликс?
— Так и живу… Когда мне плохо, я иду на кладбище и ищу свою могилку… Главное — вовремя вспомнить, что ты уже умер… Тогда все становится просто и легко, как пух на ветру…
Он замолчал. И Алена молчала.
— Хочешь совет? — спросил Феликс и, не дожидаясь ответа, сказал: — Никогда ни во что ни вкладывай душу. Люби, ненавидь… но души не вкладывай.
— Но если не жалко?..
— Тогда может быть все, что угодно.
Они посидели еще немного, говорили уже на другие темы: Феликс — о бортовых компьютерах, которые выпускала фирма, где он работал, Алена — о доме на Васильевском острове. Когда от торта осталась ровно половина, Феликс ушел.
Уже засыпая, Алена подумала, что, в сущности, какая разница, почему Андрей не счел нужным сказать ей правду? Его прошлое все равно принадлежит ему одному. А вот его настоящее принадлежит им обоим, так же как им обоим принадлежит и ее настоящее.
«Он обволакивает меня, и этим все сказано», — повторила она слова Феликса и уснула.
12
Наступил день прослушивания — пасмурный, неприветливый, не сулящий ничего хорошего. Алена надела обтягивающую мини-юбку, чтобы по поводу ее ног ни у кого не возникло никаких вопросов, и длинный двубортный блайзер, призванный подчеркнуть серьезный настрой ее мыслей.
Алена доехала до Моховой на такси, нашла нужную аудиторию и присоединилась к таким же, как она, соискателям на звание студента театральной академии.
По списку она была в первой десятке. До начала прослушивания еще оставалось минут пятнадцать. Алена пристроилась на подоконнике, посматривала в окно, выходящее на улицу, и исподтишка изучала своих конкурентов. Они, разбившись на группы по три — пять человек, делились информацией — кто из метров, засевших в комиссии, что предпочитает, травили анекдоты, вспоминали легенды прошлых лет, связанные еще с театральным институтом, превратившимся вдруг в академию.
— Шубин не любит, когда слова озвучивают руками, — говорил побритый наголо молодой человек. — А Боголепская, наоборот, любит, чтобы руки работали на полную. Егоров терпеть не может «Ворону и лисицу», а Водянцов с нее тащится… Вот, как хочешь, так и выкручивайся…
— Третий раз поступаю, — делился с соседом парень, у которого волосы были курчавые, как у Пушкина, нос, как у Гоголя, а овал лица, как у Крылова. — Все больше напоминаю себе муху, прилипшую к стеклу с той стороны. Все надеюсь, что хозяева сжалятся надо мной и пустят в дом…
— Все неприятности с человеком, — наставляла некрасивая девушка с уродливыми очками на переносице, — происходят тогда, когда его ангел-хранитель берет очередной отпуск. Надо почаще свечку ставить. Помогает на все случаи жизни… Я сегодня четыре поставила…
