Вивьен Адамс - Наперекор судьбе
Конюшня была светлая и просторная, с десятью стойлами, по пять на каждой стороне.
— Недотрога в крайнем стойле слева, — сказал Кейн, когда они чуть прошли вперед.
Несколько лошадей высунули головы над дверцами и с любопытством косились на вошедших.
— Подождите минутку. Я сначала посмотрю, как себя чувствуют мать и жеребенок.
Вдыхая знакомый запах конюшни, Шери улыбнулась, ибо в ней пробудились воспоминания о счастливых минутах прошлого.
Лошадь, стоящая в ближайшем к ней стойле, фыркнула и тряхнула головой.
Мэри Клер бросилась к отцу, схватив его за руку.
— Папа, я боюсь.
— Здесь нечего бояться, — заверил ее Джонатан. — Давай я возьму тебя на руки.
— Да, папа, пожалуйста.
Джонатан освободился от руки Шери, наклонился, поднял дочь и прижал к груди.
— А теперь скажи мне, что ты увидела страшного.
— Б-большую лошадь. Она смотрит на меня.
— Она что, показывает тебе зубы или пытается укусить тебя?
Мэри Клер нервно засмеялась.
— Нет. Лошадь кивает головой и смешно фырчит, — сказала девочка.
— Она просто нюхает воздух, пытаясь уловить твой запах. Лошади любопытны, вот и все. Не так часто сюда заходят такие хорошенькие девочки, как ты, — сказал отец, улыбаясь. — Какого она цвета?
— Коричневая с маленьким белым пятном на носу, — ответила Мэри Клер уже более уверенно.
— Их клички написаны на двери стойла. Шери, как зовут эту лошадь?
— Матильда…
Она смотрела на табличку и не верила своим глазам. Так звали лошадь, на которой она училась ездить верхом. Это была кобыла, которая, как уверял Джонатан, имела на редкость спокойный нрав. И это действительно оказалось так.
— Матильда. Да это наша старая знакомая! — воскликнул Джонатан с нежностью в голосе. — Матильда — любимая лошадь твоей бабушки, Мэри Клер. Она очень добрая и спокойная. Эй, Тильди, как поживаешь?
Лошадь тихо фыркнула в ответ на его голос.
— Она говорит нам «привет», — пояснил Джонатан.
— Все в порядке. Пойдемте посмотрим наше новое пополнение, — сказал Кейн, подходя к ним.
Джонатан опустил дочь на пол. С резвостью, которая удивила Шери, Мэри Клер подбежала к своему дяде. Вместе они подошли к стойлу, где находился жеребенок.
— Ведите себя спокойно. Не напугайте его, — предупредил Кейн. — Принцесса моя, ты его лучше рассмотришь, если я приподниму тебя.
Кейн наклонился и взял девочку на руки. Как только Мэри Клер увидела жеребенка, стоящего возле кобылы, она широко раскрыла глаза от удивления.
— Посмотрите! Он такой милый! — закричала Мэри Клер, когда Кейн поставил ее обратно на пол. — Папа, посмотри! — обратилась она к отцу с сияющим лицом, какого Шери до сих пор не приходилось видеть.
— Если бы я мог, — вздохнул Джонатан, но в голосе его не было ни горечи, ни раздражения.
Зато Шери заметила в его глазах застывшие слезы, и сердце ее дрогнуло.
В последние несколько дней Джонатан прилагал огромные усилия, чтобы думать не о себе и своей болезни, а о дочери и об отношениях с ней. И эта линия поведения явно начинала приносить плоды.
Мэри Клер была нежная, любящая и внимательная девочка, готовая прийти на помощь, и любовь отца, которую он демонстрировал постоянно, неузнаваемо изменила их отношения.
— Он просто прелесть, — охотно подтвердила Шери, придя в искреннее восхищение от рыжего жеребенка с «белыми носочками» на тонких передних ногах.
— Я смотрю, вся семья пришла полюбоваться на отпрыска Недотроги! — раздался голос позади них.
— Мартин, я и не знал, что ты все еще здесь.
Кейн повернулся, чтобы поприветствовать подошедшего мужчину.
— Да вот решил взглянуть на малыша еще раз, прежде чем уйти.
— Ты помнишь моего брата Джонатана? — спросил Кейн. — Эта маленькая леди его дочь Мэри Клер. Другая милая леди — Шери Корделл. А это Мартин Гудмен, наш местный ветеринар.
— Шери Корделл, — произнес Мартин, рассматривая медсестру. — Не знаю почему, но мне ваше лицо кажется знакомым, — сказал он, дружески улыбаясь. — Мы не встречались раньше?
Шери испугалась было, но потом успокоилась. Слава Богу, Мартин, кажется, не узнал ее. Она облегченно вздохнула.
— Нет, не думаю, — ответила Шери.
Она с любопытством смотрела на ветеринара, отметив про себя, что он сильно располнел с тех пор, как они виделись в последний раз. Интересно, знал ли он, что Эйприл когда-то была неравнодушна к нему?
— Работа ветеринара очень благодарная, — сказала Шери, ловко меняя тему разговора. — Приятно видеть результаты своего труда.
— Да, это так, — благодушно отозвался ветеринар.
— Мэри Клер первый раз видит так близко лошадей, — сказал Кейн.
— Малышка, а ты не хочешь погладить жеребенка? — спросил Мартин.
Девочка уставилась на Мартина, не веря собственным ушам.
— А можно? — спросила она, затаив дыхание.
— Пойдем со мной, — предложил Джонатан, жалея, что не ему первому пришла в голову столь замечательная идея, но довольный реакцией дочери.
— Я с вами, — тут же отозвался Кейн.
Джонатану было приятно, что Мэри Клер захотела поближе подойти к жеребенку, что любопытство, как это обычно и бывает у большинства людей, пересилило страх.
За последние несколько дней их отношения с дочерью изменились в лучшую сторону, и он знал, что этим во многом обязан Шери. Мэри Клер привязалась к медсестре и, несомненно, расстроится, когда та уедет. Неожиданно Джонатан понял, что не только его дочь станет грустить по Шери…
Из одного стойла послышалось знакомое ржание Матильды, а затем едва слышный женский шепот.
Нащупывая руками дорогу вдоль стойл, Джонатан направился на звук заинтриговавшего его шепота.
— У нас были славные времена, правда, милая? — говорила Шери. — Ты самая терпеливая и добрая лошадь на свете. — В ее голосе слышались грусть и нежность. — Ты замечательная, как и Эйприл, которая дружила со мной, как и Джон, который научил меня не бояться воды и ездить верхом.
Джонатан нахмурился. О чем это она говорит? И тут его осенило. Она — та самая Шери, школьная подруга его сестры! Иного объяснения странностям ее поведения, случайным оговоркам просто быть не могло.
Почему он не узнал ее сразу? Наверное, потому, что не верил в совпадения. Разве возможно второй раз встретить на своем пути красавицу с каштановыми волосами и с зелеными глазами, в которых можно утонуть?
Ничего удивительного, что Шери не хотела говорить о прошлом и колебалась, прежде чем приняла предложение работать на него. В последний раз, когда они встречались, он резко отчитал ее за безответственное поведение, по существу обвинив в том, что произошло с Эйприл. Джонатан мог лишь предполагать, что единственная причина, по которой Шери согласилась помочь ему теперь, — это его слепота.
