Эми Эндрюс - Только не замуж!
– Кому ты звонишь?
– Моему адвокату.
Ему ответила голосовая почта, и он оставил энергичное сообщение о том, сколько платит этому юристу денег и что хочет от него услышать в ближайшие десять минут.
– Это выдумки, – повернулся он к Кэсси. Ему не верилось, что этот журнальчик отважится на такое. Обычно Така просили дать свой комментарий, знакомили с заголовком, но кое-какие писаки этим пренебрегали.
Ну, он задаст им жару. Они еще пожалеют, что с ним связались.
Он настолько рассвирепел, что Кэсси растерянно заморгала. Он шагал по комнате, сжав кулаки, лицо его окаменело.
– Выходит, ты ее не знаешь? Ты с ней не спал?
– О, я ее знаю. – Так остановился. – И я с ней спал. Как и утверждается в статье.
– Значит… ты можешь быть отцом?
– Нет, – мотнул головой Так.
Кэсси нахмурилась:
– Вы пользовались презервативами?
– Да. Я всегда ими пользуюсь.
– А ты знаешь, что они дают только 99-процентную гарантию? Статистически возможно…
– Это невозможно, – оборвал ее Так.
– Но есть один процент вероятности…
– Нет никакого процента. – Он пригладил волосы. Я не могу иметь детей. Они называют это «идиопатией». То есть сами ни черта в этом не понимают. Подозревают, что в восемнадцать лет я подцепил какой-то вирус. Поверь, я не могу сделать женщину беременной, даже если это самая плодовитая особь на земле. Что весьма забавно – с учетом бессчетных тестов на отцовство, через которые я прошел.
– Ты давно об этом узнал?
– С тех пор как мы с Эйприл захотели ребенка.
Это была его самая крупная неприятность после разбитого колена, поставившего крест на спортивной карьере. Все кончилось – игра в защите, супружество, надежда стать отцом.
Кэсси не знала, что сказать. Сама она детей вовсе не хотела, но его чувства понимала. Они видела, как он опустошен.
– Прости…
Зазвонил телефон, и Так немедленно ответил. Кэсси слышала только его слова. Хотя лучше было назвать это монологом. Так кипел, и ей казалось, что она никогда не слышала столько непечатных выражений.
Так закончил разговор и раздраженно положил телефон на стол.
– Я поняла, что подобное случалось частенько?
Он кивнул:
– Уже восьмой иск об отцовстве ко мне. – Он провел рукой по своим волосам. – Извини, тебе незачем все это слышать. Но уверяю, все это – ложь.
Кэсси нахмурилась:
– Нет нужды извиняться. И меня успокаивать.
Так заморгал. Раньше женщины в подобных ситуациях приходили в ярость. Кэсси же просто сидела и смотрела на него как ни в чем не бывало, и он не мог сдержать улыбки.
– Ты единственная женщина, которая обошлась без злобного шипения.
– Просто меня это не касается.
– Ну, большинство женщин на твоем месте сказали бы, что это очень даже их касается.
– Правда?
Так кивнул:
– О-хо-хо… Большинство женщин хотели выйти за меня замуж и произвести со мной множество новых распасовщиков. И очень раздражались оттого, что кто-то пытается занять их место.
Кэсси задумалась над его словами. Казалось, согласно человеческой природе и ее должна была охватить ревность – но ничего такого не случилось.
– Но я не хочу за тебя замуж. И детей с тобой заводить не собираюсь. Приехала сюда на три месяца, а потом вернусь в Австралию, а через год отправлюсь в Антарктиду. Всю остальную жизнь хочу посвятить своей работе. Как сказала бы моя мама, я не создана для семьи. Просто мое либидо вышло из берегов, ты помнишь об этом?
Черт, она не жалела его самолюбия. И это – после трех сильнейших ударов в последние годы: сломанная карьера, развод и бездетность. А едва он пришел в себя – тут как тут эта Дженни, намеревающаяся пустить его ко дну.
Желание Кэсси всего лишь угомонить свое либидо звучало в его ушах замечательно. Вдобавок это честно. Она единственная из всех женщин прямо говорила ему о своих желаниях – даже Эйприл не была такой откровенной.
И будь он проклят, если не чувствует себя при этом отлично!
Глава 8
На следующей неделе Риз позвонила Кэсси, когда та шла домой после целого дня в своем Центре космических исследований. Кампус стал городом-призраком – студенты разъехались по домам в преддверии праздника 4 июля. Кэсси знала, как американцы любят каникулы, но жалела о потерянном в университете времени, потому что наконец работа у нее закипела.
Они немного поболтали о том о сем: о Корнелле, о степени доктора философии, о счастье Риз с Мейсоном. Риз сказала:
– Мы с Мейсоном устраиваем хорошую вечеринку. Надеемся, что ты сядешь на автобус и прикатишь к нам.
Раньше Кэсси непременно бы согласилась. Она соскучилась по Риз, они много лет не расставались и впервые оказались так далеко друг от друга в одной стране.
– Не могу. У Така планы в связи со мной.
– У Така?
– Да. Какой-то сюрприз.
– У моего Така? – поразилась Риз. – Ты… вы все еще встречаетесь?
– Угу. – В трубке замолчали, и Кэсси поняла, что это, наверное, и есть главная новость, о которой будут судачить ее подружки.
– Каким образом?
– Не то, что ты имеешь в виду. То есть это… но… Дело в моем либидо. Это всего-навсего секс. Я переехала к нему ради секса.
– Ты к нему переехала?
Кэсси пришлось отвести трубку от уха, столь громко заверещала ее подруга.
– О’кей, – сказала Риз. – Кто бы он ни был, пусть даже мой кузен, скажи ему, чтобы перестал морочить голову моей подруге Кэсси. У моей подруги Кэсси золотая голова, она живет и дышит своей астрономией и ни с каким мужчиной больше месяца не останется. Месяц – и не больше!
– Забавно, – промолвила Кэсси, продолжая держать трубку подальше от уха, а Риз распалялась все сильнее:
– Кэсси! Милая… это совсем не в твоем характере…
– Знаю. Но страдала моя работа. Я только о нем и думала… это так нелепо! А потом Так снял в Итаке квартиру и сказал, что будет очень логично, если я перееду к нему…
Риз хмыкнула:
– Держу пари, неспроста.
Кэсси тряхнула головой:
– Нет, он был прав. Благодаря этому у меня в голове прояснилось, и либидо успокоилось.
– Две победы сразу.
– Верно.
Ненадолго повисла тишина, потом заговорила Риз:
– Милая… Так – мой кузен, и я его люблю, но… он бывает как охотничья собака. Почитай последние новости об этой особе из Вегаса.
– Риз, это не его ребенок.
– О… уже есть результаты теста на отцовство?
