Хэрриет Гилберт - Вот такая любовь
— Как это случилось? — спросила Лили. — Я ведь ничего не знала. Не было никого, кто мог бы мне рассказать, только моя мать, но она сама знала немного, впрочем, ее это не особенно интересовало. Я просто узнала, что отец умер от инфаркта, но где, как, почему это случилось…
— Он скончался здесь, в этой комнате, почти сразу же.
Лили поставила чашку на пол и опустила руки на колени, неподвижно глядя на догорающие свечи.
— Когда я только что приехала сюда, ты сказал, что отец оставил мне этот дом, чтобы здесь я познала истинные ценности жизни. — Она повернулась к нему лицом. — Это правда? Или ты это добавил от себя?
Витторио откинулся на спинку дивана и закрыл глаза:
— Твой отец любил тебя, но он не желал осложнять твою жизнь своими поучениями, стремлением направить тебя по иному пути; ему не хотелось, пусть даже на короткое время, отрывать, отдалять тебя от твоей матери. Он знал, как она относилась к Эмилии, и считал за лучшее оставить все как есть, пока ты не станешь старше. — Витторио ласково провел рукой по ее щеке. — Я нисколько не сомневаюсь, что, будь жив твой отец, он непременно наладил бы контакт с тобой, но ведь и он не знал, как ты отнесешься к тому образу жизни, который он выбрал: его уединенности от окружающего мира здесь, на холмах Тосканы.
— И он оставил мне виллу, чтобы я поняла… — начала Лили, но Витторио прервал ее:
— Я уверен, что таково было его намерение.
«Все это так смутно и неопределенно», — подумала Лили. Если бы не Витторио Росси, она никогда бы не узнала о большой любви Хьюго и Эмилии. И уж наверняка, если бы Эмилия осталась жива, вилла перешла бы к ней. Хьюго не мог предполагать, что Эмилия умрет так скоро после него, разве что они были настолько близки, что само существование на этом свете друг без друга было для обоих немыслимо. И, кроме того, — чтобы в полной мере проникнуться непреходящими ценностями жизни, нужно было не только жить, но и полюбить здесь, а ее отец уж абсолютно никак не мог предугадать, что она полюбит его лучшего друга, Витторио Росси, и узнает, поймет все, что он сам узнал и понял в этом тихом храме любви.
Рука Витторио вдруг бессильно упала на спинку дивана, и Лили обернулась, решив, что он заснул. Но он не спал и улыбался ей.
— И ты познала эти ценности, ты больше не думаешь продавать дом, не правда ли? — спросил он спокойно.
— Но ты же сам сказал, что я не могу это сделать. — Лили было интересно, правду ли он сказал ей тогда или просто стремился удержать ее здесь.
— Да. Так оно и есть, — проговорил он.
— И ты приехал прямо сюда из своей поездки, чтобы проверить, не собираюсь ли я все еще это сделать? — В ее голосе прозвучали нотки обиды.
Его рука соскользнула к ее запястью, он поднял и приложил ее руку к своему сердцу:
— Я пришел сюда потому, что просто больше не мог оставаться вдали от тебя. — Витторио властно прижал ее к себе, и их губы слились воедино. Поцелуй его был нежным и чувственным, таким же требовательным, как биение его сердца. Но, поглощенная чувством страсти и желания, Лили думала о малыше Карло.
— Витторио, — прошептала она, с трудом отрывая свои губы от его. — Витторио, Карло наверху.
Он склонился к ее груди и мягко сказал:
— Он не проснется…
Однако девушка осторожно высвободилась из его объятий.
— Прости. — Она откинула волосы с лица. — Мне в самом деле очень жаль. Просто я волнуюсь за Карло и… мне кажется, нам надо думать о нем, а не…
— …А не заниматься любовью?
Ее взор неподвижно застыл на нем. Она бросила горько:
— Да, я забыла, что ты пришел сюда для этого… — Эти слова прозвучали для Витторио не слишком ласково, в них заключался упрек, но Лили просто не смогла удержаться от того, чтобы не произнести их. «Кто тянул меня за язык!» — с ужасом думала девушка, наблюдая, как по мере осознания сути сказанного ею Витторио глаза его наливались гневом. Зачем, зачем она не сдержалась и все испортила?
Витторио порывисто вскочил. Он стоял прямо против нее, лицо его казалось серым в изменчивом свете керосиновой лампы. Он сумел перебороть себя.
— В одном ты права — Карло всегда должен оставаться на первом месте. Я сейчас же заберу его домой.
Лили уже жестоко раскаивалась. Она виновато коснулась его плеча, задержав на нем руку. Ее глаза были широко раскрыты, в них светилась мольба о прощении.
— Витторио, прости меня, глупую девчонку. Я так устала, да и ты тоже… И не будешь же ты будить мальчика в такое время. — Ее голос дрожал, но она набралась храбрости и прошептала: — Пусть он останется здесь до утра, и останься сам. — Она слегка покачала головой. — Но не для того, чтобы мы были вместе…
— Разумеется, нет, — резко прервал ее Витторио; помолчав, он неожиданно быстро успокоился, — может быть, сказалась накопившаяся усталость. — Я пришел поговорить с тобой, Лили.
— Да, я знаю, — сочувственно отозвалась она, — мне тоже нужно о многом с тобой переговорить, но мы оба без сил сейчас, кроме того, утром ты должен предстать перед Карло в хорошем расположении духа, а не бешеным медведем, которого раздразнили.
Лили надеялась, что Витторио откликнется на ее шутку. Он стоял перед ней, высокий, сильный, дерзкий, чужой и похожий на того незнакомца, который встретил ее у виллы в день приезда. Если бы она тогда знала, какое место Витторио займет в ее жизни! Он был сложен, упрям, его так легко было довести до исступления, но он обожал сына, а его мужественная красота заставляла трепетать ее сердце…
— Останься, — тихо взмолилась она. — Завтра мы все обсудим. Поспи в моей комнате, — так ты будешь ближе к Карло, если вдруг он проснется… Будет лучше, если Карло найдет в моей постели тебя одного, а не нас обоих.
Он внимательно смотрел на нее с высоты своего роста, гнев его улетучился. Витторио обнял ее за плечи:
— Лили Мейер! Я изумлен тем, что в таких обстоятельствах ты пытаешься овладеть ситуацией, изумлен твоей прямотой, благодарю тебя за здравый смысл. — Он дразнил ее. Его губы коснулись ее губ так легко, так целомудренно, что она улыбнулась.
Лили вымыла кофейные чашки, потом взяла совок и подмела осколки стакана. Свечи почти догорели, она затушила их перед тем, как рухнуть на диван. Дождь кончился, и воздух стал заметно свежее, но Лили знала, что не уснет. Она слушала, как Витторио ходит по ее комнате наверху, наконец он улегся и воцарилась тишина. Она лежала, размышляя о том, как ей вести себя с Витторио дальше. И чего, собственно, он хочет? Любви? Брака? И чего ожидала она? Теперь у нее не было сомнений — она любила его. Он тоже желал ее, но насколько глубоки его чувства? Этот человек искал совершенства в человеческих отношениях, того же, чем Бог одарил Хьюго и Эмилию, — гармонии отношений. Однако пока между ними ничего подобного не было. Не было такой любви. Она испытает ее только тогда, когда встретит человека, который так же откроет ей навстречу сердце, как она — ему.
