Розамунда Пилчер - Сладкие объятия
— Сегодня вечером… возможно.
— Вы ее сразу же отправите?
Мужчина с бородавкой на носу не соизволил ответить. Он посмотрел через плечо Джорджа:
— Следующий, пожалуйста.
Больше делать было нечего. Он вышел на улицу и закурил еще одну сигарету, размышляя, куда бы еще пойти. В конце концов он решил, что стоило сходить в яхт-клуб забрать почту, но не стоит ехать туда на машине. Он пошел пешком.
В толпе он испытывал чувство клаустрофобии. Он шел по середине проезжей части, время от времени отступая в сторону, чтобы пропустить проносившийся мимо транспорт. Маленькие балконы над головой были забиты людьми. Огромные, одетые в черное бабушки сидели с рукодельем, наслаждаясь весенним солнцем. Кучки детей с глазами-виноградинками выглядывали сквозь литое кружево балконных оград, а веревки с бельем, как праздничные флаги, тянулись с одной стороны улицы на другую, и над всем этим стоял запах Сан-Антонио. Запах отбросов и рыбы, кедрового дерева и сигарет «Идеал», но все эти запахи перекрывали непонятные запахи гавани, приносимые с моря.
Он дошел до небольшого перекрестка и остановился на краю тротуара, пережидая транспорт, чтобы перейти на другую сторону. В маленькой будке сидел калека, который продавал лотерейные билеты, а на углу квартала находился магазин, в витрине которого висели вышитые блузы и хлопчатобумажные платья, пляжные шляпы, туфли и купальники.
Джордж подумал о Селине. Он сказал себе, что не может дождаться того момента, когда посадит ее на самолет до Лондона и избавится от нее, но она не сможет уехать, если ей нечего будет надеть. Наверно ему следует купить ей платье. Но когда он уже входил в магазин, ему в голову пришла другая и гораздо более забавная мысль.
— Buenos dias, сеньор, — сказала рыжеволосая женщина, поднимаясь из-за небольшой стеклянной конторки.
— Buenos dias, — ответил Джордж и с непроницаемым выражением лица изложил ей, что ему надо.
Через пять минут он вышел на людные улицы, неся маленький сверток, аккуратно завернутый в розово-белую бумагу. Он улыбался, когда у него за спиной раздался гудок автомобиля. Он чертыхнулся и отступил в сторону, а длинный черный «ситроен» прошуршал, задев его сзади, и остановился.
— Ну-ка, — раздался безошибочно узнаваемый голос. — Смотрите, кто это приехал к нам в город.
Это была Фрэнсис. Она сидела за рулем открытой машины, и вид у нее был одновременно удивленный и радостный. На ней были солнцезащитные очки, мужская соломенная шляпа, натянутая на нос, и бледно-розовая рубашка. Она наклонилась, чтобы открыть ему дверцу.
— Запрыгивай, и я тебя куда-нибудь отвезу.
Он сел рядом с ней; кожаная обшивка так нагрелась, что он почувствовал себя как на раскаленном гриле, но не успел он закрыть дверцу, как Фрэнсис уже тронула машину и медленно поехала, пробираясь сквозь толпу.
Она сказала:
— Я не ожидала так скоро тебя увидеть.
— Я не собирался приезжать.
— Ты давно уже в городе?
— Где-то с полчаса. Мне нужно было послать телеграмму.
Фрэнсис ничего на это не сказала. Впереди собралась еще одна толпа пешеходов: полные дамы в хлопчатобумажных платьях и белых кардиганах с очень новыми соломенными шляпками на головах и обожженными солнцем лицами. Фрэнсис снова нажала на клаксон, и они с удивлением взглянули на нее, оторвавшись от открыток, которые покупали, и безропотно отступая к тротуару, где уже было не протолкнуться.
— Откуда, черт возьми, они все взялись? — хотелось знать Джорджу.
— Пришло круизное судно. Первое в этом сезоне.
— О Боже, неужели уже началось?
Фрэнсис пожала плечами:
— Нужно извлекать из этого максимальную пользу. По крайней мере, это приносит городу деньги. — Она посмотрела на маленький сверток у него на коленях. — Что ты покупал в магазине у Терезы?
— Откуда ты знаешь, что это магазин Терезы?
— Розово-белая бумага. Ты меня заинтриговал.
Джордж секунду подумал и сказал:
— Носовые платки.
— Не знала, что ты ими пользуешься.
Они выехали на главную улицу города, его транспортную артерию, управляемую свирепой гражданской полицией. «Ситроен» ехал на второй скорости, и Фрэнсис спросила:
— Где ты хочешь выйти?
— В яхт-клубе может быть почта для меня.
— Ты разве не забрал ее вчера?
— Да, но может быть что-нибудь еще.
Она взглянула на него краем глаза:
— Ты благополучно добрался до дому?
— Конечно.
— Яхта в порядке?
— Да, в порядке. У вас вчера вечером была еще одна гроза?
— Нет, она обошла нас стороной.
— Счастливчики. Это было чудовищно.
Они ждали у светофора, пока красный не сменился зеленым, и Фрэнсис свернула на узкую улочку, и с нее выехала на широкую дорогу, ведущую в гавань, Эту часть Сан-Антонио Джордж любил больше всего: полным-полно небольших веселых прибрежных баров и портовых складов, пахнущих гудроном, зерном и керосином. В гавани стояло много различных судов: и шхуны, и яхты, и судно из Барселоны, поднимавшее паруса, и круизный корабль из Бремена, пришвартованным у северного пирса.
Он увидел странную яхту, которой вчера не было.
— На ней голландский флаг, — заметил он.
— Молодец по имени Ван Триккер совершает кругосветное плавание. — Фрэнсис считала своей обязанностью узнавать такие вещи.
— Через Средиземное море?
— Ну а почему бы и нет? Для того и существует Суэцкий канал.
Он ухмыльнулся. Фрэнсис наклонилась вперед, вынула из бардачка пачку сигарет и дала ее Джорджу, и он взял ее, зажег одну сигарету для себя и одну для нее. Когда они подъехали к яхт-клубу, он пошел за почтой, а Фрэнсис осталась его ждать, и когда он вернулся с двумя письмами, торчащими из заднего кармана брюк, она спросила:
— Куда теперь?
— Я собираюсь выпить.
— Я с тобой!
— А разве ты не должна продавать подлинники Олафа Свенсена этим милым туристам?
— У меня работает молодая студентка, Ома может заняться немцами. — Она резко развернула машину — А я лучше займусь гобой.
Они поехали к Педро, немного дальше по дороге. Педро поставил несколько столов и стульев на широком тротуаре, и они сели в тени дерева. Джордж заказал пиво себе и коньяк для Фрэнсис.
Она сказала:
— Дорогой, что-то ты вдруг стал трезвенником.
— Меня мучит жажда.
— Надеюсь, ты не слишком страдаешь.
Она потянулась за письмами, торчащими из его кармана, и, положив их перед ним на стол, попросила:
— Вскрой их.
— Зачем?
— Затем, что я любопытна. Я хочу знать, что пишут в письмах, особенно если это чужие письма. Мне не нравится думать, что они благочинно старятся, как хорошо воспитанные пожилые дамы. Вот… — Она взяла нож с небрежно накрытого стола и вскрыла конверты. — Теперь все, что тебе остается сделать, — достать их и прочитать.
