Дэй Леклер - На балу грёз
На скулах Рафа заиграли желваки, веселость как рукой сняло: такого он никак не ожидал.
— «Надежда», — отчеканил он.
— Твоя la flnca зовется «Надежда»?! — Элла была потрясена до глубины души. — А «милагро»?
— «Чудо».
— А… — она затаила дыхание, — «amada»?
Раф не отрывал взгляда от невидимой точки на лобовом стекле.
— Такое обращение. Не особенно частое. — Он перебросил корзинку ей на колени. — Так ты проголодалась?
Элла отставила корзинку в сторону.
— Что значит «amada»?
— Возлюбленная, — тихо, едва слышно прозвучал ответ. Раф суетливо полез в карман. — Куда подевались эти чертовы сигареты?!
— По-моему, ты их выбросил, — пробормотала обескураженная Элла.
— В тот день, когда ты приехала. И как я забыл?
Элла коснулась его плеча.
— И все это время ты называл меня возлюбленной?
— Не обольщайся, — сказал он с издевкой. — Это просто слова.
— Не просто.
Элла придвинулась и уронила голову ему на плечо.
— Как мне тебя не хватало…
— А мне… Те длинные-длинные дни. — Раф провел рукой по ее щеке. — Пока меня не было, надеюсь, ты не работала в поле?
— Нет. А ты передумал продавать la flnca?
— Нет.
— Что, так невыносимо жить в усадьбе «Надежда» и городке «Чудо»?
— Жил же я до этого. — Он взъерошил ей волосы. — Из-за такой ерунды я не стал бы продавать отчий дом. — Раф помолчал. — Это ради Шейн. — (Вот и ответ на вопрос, который не давал Элле покоя с самого приезда.) — Не одна ты заметила, какой она стала за эти пять лет. Шейн отринула все, что так любила.
— И тебя?
— Если откровенно, и меня, — не щадил себя Раф.
— Из-за Чаза Макинтайра?
— Иных причин не нахожу.
— Ты знаешь, почему она вышла замуж?
— Да. — Раф свирепо посмотрел на Эллу. — Ей хотелось сказки. Хотелось примерить твою жизнь, amada, такую, которой у нее никогда не было.
— Мою?! — Элла встрепенулась. — Но она и так жила как в сказке. Чем моя жизнь лучше ее?
— Шейн не жила как в сказке…
— Конечно, потеря родителей…
— …наши родители погибли при кораблекрушении, когда мне было шестнадцать, а Шейн — три.
— Ты был так молод? — поразилась Элла. — Родные помогли?
— Нет.
— И… как ты жил?
— Как мог. Я хотел, чтобы Шейн осталась со мной. Хотел выращивать кофе на la finca, заботиться о ней, помогать всем, кто зависит от меня. — Раф небрежно пожал плечами, точно это были пустые слова. — Не вышло. Я потерял все: поместье — и неважно, сколько денег осталось от родителей, — и, самое страшное, Шейн.
Элле вспомнился разговор с отцом в рождественскую ночь. Не об этом ли он говорил? Но откуда он узнал?
— Что значит — ты потерял ее? Что произошло с Шейн?
— Когда я понял, что не могу позаботиться о ней, что скоро у нас не будет ни крова, ни еды, я позвонил Джеки, сестре матери Шейн, во Флориду. Она всегда была против этого брака, но попытка не пытка: вдруг в этих обстоятельствах она захочет помочь.
— А я думала, мать Шейн была костариканкой.
— Нет, то-то и оно. Во мне местной крови лишь на четверть, а в Шейн — вообще нет.
— Джеки откликнулась?
— Да, приехала. И увезла Шейн.
Элла не сразу осознала все значение этих слов.
— Только Шейн?!
— По большому счету для Джеки я не был родственником. — Он опять безразлично пожал плечами. — К чему возиться с чумазым?..
— О Господи, Раф…
— Свое сочувствие оставь для других. Мне оно ни к чему.
— А сестра?..
Затерявшийся в своих мрачных воспоминаниях, Раф слепо смотрел перед собой.
— Шейн выпала из моей жизни. Но я ни на секунду не переставал думать о ней, беспокоиться, спрашивать себя, правильно ли сделал, что отдал ее Джеки.
— У тебя не было выхода. И что ты делал после того, как сестра уехала?
— Работал. Десять лет бился, чтобы заработать деньги. В середине восьмидесятых цены на кофе упали, поместье «Esperanto» выставили на продажу, и я купил его. Деньги перестали быть проблемой. — Его губы сжались в линию. — И я поехал поглядеть на Шейн.
Элла боялась спросить:
— И что ты увидел?
— Что смертельно ошибся. Оказалось: растить ребенка, кормить его, одевать никак не соответствовало представлениям Джеки о том, как нужно устраивать свою жизнь. Она сделала все, чтобы каждый Божий день Шейн расплачивалась за свое спасение от нищенского существования. — Раф зажмурился. — Из непоседливой малышки мое солнце, моя hermanita[35] превратилась в застенчивого, пугливого подростка, одичавшего без любви и ласки.
Слезы бежали по щекам Эллы. Бедная Шейн.
— А дальше?
— Джеки продала мне сестру.
— Продала?!
— Как товар. Я привез ее назад в Коста-Рику и поклялся оберегать до конца своих дней. Так и было. До той кошмарной ночи пять лет назад.
— До «Золушкина бала»? Раф кивнул.
— Шейн как заколдовали. В этих балах ей виделось все то, что она недополучила в детстве, — любовь, счастье, привязанность. Как тут устоять?
— Никак… Но почему ради Шейн ты продаешь поместье?
— Пока ее дом — «Esperanza», она так и будет прятаться от жизни, — Раф насупился. — Пора ей найти свою дорогу.
— А учеба на бухгалтера?
— Так. Чтобы помогать мне. Как расплата за мнимые грехи. Однажды я предложил ей денег воплотить ее самую заветную мечту. Отказалась. Она ничего не хочет, и не только от меня. Словно ей все опостылело.
— А деньги от продажи поместья… почему она возьмет эти, если отказалась от тех?
— Я не рассказывал, что терял поместье. Она знает лишь, что оно нам досталось от родителей. Юридически моя сводная сестра — равноценный распорядитель. Буду бить на это. Волей-неволей ей придется вылезти из своей скорлупы.
— И ты уже не сможешь ее опекать, — предостерегла Элла.
— В семнадцать лет, — Раф потер складку между бровей, — еще необходимо, чтобы старшие опекали от болезненных падений.
Но в двадцать три можно и попадать. Подчас стертые колени лучше всего учат, как уберечь своих будущих детей.
— Но это трудно признать.
— Очень. Особенно мне.
— Вот почему ты не рассвирепел, когда я сказала, что отвезла ее мозаики в галерею искусств?
Его взгляд стал напряженным.
— Шейн взорвется.
— Гнев — не самое плохое чувство.
Невдалеке загудел автомобильный клаксон. Из-за поворота на Эллу и Рафа выскочило такси. Марвин, просигналив приветствие, лихо затормозил перед ними.
— Я кстати?
— Как нельзя, старина. — Раф вышел из машины. — Каким ветром тебя занесло?
— Мануэль строго-настрого наказал: если к вечеру La Estrella не появится — еду выручать. А то мало ли. — Марвин расплылся в улыбке. — Здорово он удумал?
