Синди Майерс - Всевластие любви
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
У Картера не было привычки петь под радио, но на следующее утро он поймал себя на том, что напевает, готовя яичницу с беконом. Вот что любовь делает с человеком, думал он, засовывая хлеб в тостер.
— Который час?
Джоуни шаркающей походкой вошла в кухню, щурясь от яркого света. Растрепанные волосы, его рубашка, кое-как застегнутая. Картер подумал, что она никогда не выглядела более сексуальной.
— Семь, — ответил он. — Хочешь кофе?
Она кивнула и плюхнулась на стул перед кухонным столом. Он поставил перед ней кофе и наклонился поцеловать.
— Шикарно выглядишь. Если бы мне не на работу через полчаса…
Она отхлебнула кофе и, открыв глаза немного шире, заметила, что он в форменной рубашке и брюках.
— Ты должен идти на работу?
Он снова повернулся к плите.
— Я пытался отпроситься, но ничего не получилось.
— Я и не знала, что тебе сегодня на работу.
— Знаешь, у полицейских странное расписание, как и у медсестер. Следующий выходной у меня в среду. Обычно у меня выходной по вторникам, но сегодня я работаю за Джона Кертиса.
Кофе выплеснулся у нее из чашки на стол, и она поспешила промокнуть его бумажной салфеткой.
— Офицера, которого подстрелили?
— Да. Он поправится через пять недель. Эй, в чем дело?
Она побелела, как мука.
— Я работала в тот день, когда его привезли. — Она сглотнула. — На нем не было бронежилета.
Картер скорчил гримасу.
— Да, это было глупо.
Она пристально посмотрела на него.
— Обещай, что всегда будешь носить бронежилет.
Он кивнул.
— Разумеется, я всегда его ношу.
— Он сейчас на тебе?
— Завтрак я обычно готовлю без него. — Она не улыбнулась, и он пошевелился на стуле. — Я надену его, когда приду в участок.
— Надень его сейчас.
Она так крепко схватила свою чашку, что побелели костяшки пальцев.
— Он не здесь, а в моем ящике на работе.
— Что толку тогда от него?
Глаза у нее наполнились слезами и голос задрожал.
Он наклонился через стол и положил руку ей на плечо.
— Ну-ну, все в порядке. По пути в участок со мной ничего не случится.
Она отпрянула от него и отодвинула стул.
— Никогда нельзя быть в этом уверенным. Какой-нибудь сумасшедший может увидеть твою форму и решить расправиться с полицейским. Или ты снова захочешь играть в героя и вступишь в стычку с вооруженным вором.
Она встала и бросила тарелки в раковину.
Он посмотрел на нее.
— Да что с тобой сегодня?
Она помотала головой.
— А ты не понимаешь?
— Нет, не понимаю. Потому что ты говоришь глупости.
Он встал, но не подошел к ней.
Джоуни повернулась к нему.
— У тебя очень опасная работа, но ты не видишь ничего плохого в глупом риске. Он тебя, наверное, возбуждает. Иначе ты не стал бы полицейским.
Она смотрела на него почти с ненавистью.
Картер взглянул на часы.
— Черт. Мне пора.
Он достал из кармана ключи и бросил ей.
— Поезжай на работу на моем пикапе. Я доберусь на автобусе. Поговорим позже, когда ты успокоишься.
Спорить с женщиной — не самая лучшая идея, в запале можно брякнуть что-нибудь, о чем потом горько пожалеешь. Он снова посмотрел на часы. Еще можно успеть на автобус 7.26.
Только он подошел к остановке, как проехавшая машина окатила его водой. Он сердито посмотрел на промокшие ботинки и брюки. Нормально. Полчаса назад он был на седьмом небе от счастья, а через несколько минут со скоростью космического корабля летел в преисподнюю.
Джоуни была испугана. Ее охватил ужас, ей хотелось убежать — от Картера и своих чувств к нему.
Проигнорировав ухмылку таксиста, оглядевшего ее мятое платье и не накрашенное лицо, она назвала адрес и уселась на заднее сиденье. Она собиралась приехать домой, принять душ, надеть пижаму, залезть в постель и никого не видеть, ни с кем не разговаривать, ни о чем не думать. Во всяком случае, до тех пор, пока боль не станет терпимой… скажем, через год или два.
Войдя в квартиру, Джоуни увидела мигающий автоответчик, но проигнорировала его и отправилась в ванную. Сейчас ей нечего было сказать кому-либо. Особенно Картеру.
Она сушила волосы, когда зазвонил телефон. Взяв трубку, она услышала голос Джи Пи и ощутила острый укол вины.
— Джоуни, я хочу узнать, как прошел урок танцев? — спросила та. — Хорошо провели время?
Джоуни крепко сжала трубку.
— Здравствуй, Джи Пи.
— Здравствуй, дорогая. Как прошел урок танцев?
— Прекрасно.
Тут она не солгала, ведь ей никогда и в голову не приходило, что урок танцев может оказаться таким приятным.
— Я знала, что тебе понравится. Расскажи мне все. Чему ты научилась?
— Мы разучивали танго. Я уже чему-то научилась, а Картер и так танцует.
— Мужчина, умеющий танцевать, в наше время большая редкость, — сказала Джи Пи. — Ты сделала хороший выбор.
Джоуни сглотнула.
— Что касается Картера, Джи Пи…
— Знаю, ты думаешь, я на тебя наседаю. Но я не могу видеть, как вы тратите время попусту, когда совершенно ясно, что без памяти влюблены друг в друга.
Джоуни скрутила банное полотенце в узел.
— Мы не влюблены, Джи Пи. Это… это был просто спектакль.
Тишина на другой стороне линии заставила ее подумать, не испортился ли телефон.
— О чем ты говоришь? — спросила наконец Джи Пи.
Джоуни села на край постели, не в силах больше стоять.
— Мы с Картером просто притворялись. Чтобы обмануть тебя.
У нее было такое чувство, будто она проглотила якорь.
— Но почему ты решила обмануть меня?
— Я хотела показать тебе, что у меня уже есть бойфренд и тебе не надо никого мне искать. Я… я хотела сделать собственный выбор, но знала, что ты не потерпишь отказа.
От наступившего молчания ей стало не по себе. Она сглотнула слезы.
— Прости, Джи Пи, я не хотела тебя обидеть.
— Нет, это я должна извиниться. Я была так настойчива только потому, что хотела видеть тебя счастливой. Я хочу, чтобы ты нашла человека, с которым была бы счастлива, как я была счастлива с твоим дедушкой.
— Когда-нибудь я обязательно кого-нибудь найду, но… но Картер не тот человек, который мне нужен.
Она подавила рыдания, но слезы текли сами.
Джи Пи подождала, пока внучка успокоится, затем снова заговорила:
— Слушай себя. Ты льешь слезы в три ручья по человеку, до которого, по-твоему, тебе нет никакого дела?
Джоуни фыркнула и вытерла глаза краешком полотенца.
— Картер… друг. Но он мне совершенно не подходит.
— А по-моему, подходит.
