Памела Кент - Мечта из прошлого
Эта язвительная шутка заслужила скупую улыбку, после чего Гастон спросил:
— Куда прикажете ехать? Сейчас три часа дня, и я полагаю, что вы не знали, как убить время, иначе не высунули бы наружу носа в такую погоду. Куда можно отправиться в здешних местах, когда дует чуть ли не штормовой ветер, а заняться совершенно нечем?
— Домой, — ответила она. — Вернуться в Бледонс-Рок, если вы сами не направлялись в какое-то определенное место. Если это так, то можете высадить меня. Даю вам слово, что я не растаю.
— А что, если нам где-нибудь попить чаю? — предложил он, пропустив мимо ушей ее замечание относительно определенного места, куда он, возможно, собрался. — Может быть, прокатимся вдоль берега и поищем местечко, где нас напоят чаем с булочками и клубничным джемом, а мы поболтаем о том о сем, сидя за столиком? Развлечемся приятной беседой!
— Вы любите чай с булочками и клубничным джемом? — удивилась она.
— Очень.
— А вы не ехали куда-то… в определенное место?
— Если хотите знать, я увидел, как вы вышли, и поехал за вами, — признался он.
Она откинула с головы капюшон, поправила волосы и протянула ему носовой платок.
— Ах нет, — отдергивая руку, спохватилась она. — Я сначала его постираю.
Но он повелительно потребовал:
— Отдайте мне его.
Она протянула платок.
— Так едем пить чай? — спросил он.
— Если вы действительно хотите…
— Действительно хочу, — подтвердил он и улыбнулся еще более сухо.
Он завел мотор, и они проехали по прибрежной дороге примерно миль тридцать, прежде чем нашли место, где, по его мнению, было бы приятно остановиться. Валентина наслаждалась поездкой в машине, несмотря на дождь, барабанивший по стеклу: в машине Гастона было так удобно и уютно, он вел ее мастерски, чего и следовало ожидать от такого спокойного и уверенного в себе человека, к тому же последние двое суток ей было трудно игнорировать очевидный факт — в этого мужчину она влюбилась.
Он был не первым мужчиной, которого она в своей жизни полюбила или многие годы воображала, что любила; и все же сейчас для нее он был единственным.
И когда она со всей остротой осознала это, то пришла в ужас.
Ресторанчик, где они расположились, чтобы выпить чаю, обладал всеми теми атрибутами, которые обычно привлекают к такого рода заведениям. Зал был уставлен столиками, на которых красовались вазочки с цветами и веселой расцветки чайные приборы, в камине пылал яркий огонь, так как день выдался сырой и прохладный. Официантка встретила их радушно и предложила вместо булочек тосты, а клубничный джем заменили пирожные, их, похоже, доктор Ламуан любил не меньше традиционных английских сладостей, в пристрастии к которым он признался чуть раньше.
Беседа за чаем была не столь искренней и непринужденной, как когда-то за завтраком в ее коттедже, но, выпив две чашки чаю и приятно согревшись у огня, Валентина, по крайней мере, уже меньше остерегалась мужчину, который временами казался таким отчужденным. Да и в темных глазах Ламуана исчезла холодная полуулыбка.
Он, правда, по-прежнему вел себя сдержанно, хотя, казалось, ее общество было ему приятно. Когда речь заходила о Роксане, он становился намеренно немногословен, это не вызывало сомнения. Что же касается сестры Тибо, то она, как он сразу дал понять, не могла быть предметом их беседы. Любая попытка Валентины что-то узнать о сестре Тибо и ее достоинствах как сиделки наталкивалась на смущенное молчание или на уклончивые ответы.
На обратном пути дождь прекратился, а к тому времени, когда они подъехали к Бледонс-Року, опять светило солнце и по голубому небу мчались лишь отдельные случайные облака. Было шесть часов, а ужин в доме Стернов подавали в восемь. Поэтому Ламуан повернул машину в сторону лощины, и они поехали вниз, К бухточке, где обычно купались. В эту пору дня, на закате, влажный песок сверкал, как золотое обручальное кольцо, и дымился, нагретый жаркими лучами солнца.
Начался отлив, и они подошли по обнажившемуся дну к озерцу в каменной выемке. Валентина с любопытством рассматривала моллюсков, прилепившихся к камням. Она не уставала поражаться цепкости этих созданий и гадала, что будет, если она поддастся искушению, которое до сих пор успешно подавляла, и оторвет одно из них. Сможет ли это создание опять к чему-то прилепиться или погибнет?
Она сидела на освещенном солнцем камне, поочередно трогая пальцем то одну, то другую раковину, когда Ламуан, задумчиво смотревший на море, заметил приближавшуюся к ним с большой скоростью темную тучу, которая, несомненно, накроет их и разразится дождем, как только окажется у них над головой.
— Скорее! — крикнул он. — Бежим к машине или лучше к пещере, она ближе. Если не хотите промокнуть до нитки, надо поторопиться.
Валентина оставила свой плащ в машине. На ней было лишь тонкое хлопчатобумажное платье, которое не могло защитить ее от дождя. Она побежала, увязая в песке, к отверстию, зиявшему у подножия скал, — входу, как она знала, в целый ряд пещер. Когда Ламуан, последовавший за ней более степенным шагом, добрался до пещеры, она уже ждала его там, раскрасневшаяся, хохочущая. Он бросил на нее пристальный взгляд. На какое-то мгновение в пещере воцарилась такая же атмосфера, как тогда на пляже, когда их неудержимо влекло друг к другу.
— Вам не холодно? — спросил он, потому что в пещере было гораздо холоднее, чем на освещенном солнцем пляже.
Она резко отшатнулась от него и стала оглядывать пещеру. Взгляд ее блуждал по стенам, как будто она не знала, на чем его сосредоточить, и страшилась погибнуть, если не найдет того, на чем можно сконцентрировать внимание.
— Нет, нисколечко.
— И тем не менее я думаю, вам стоит набросить на себя мой пиджак. — И он снял его и накинул ей на плечи, несмотря на ее протесты.
— Теперь пневмонию заработаете вы, — сказала она и с наслаждением вдохнула чуть ощутимый мужской запах, исходивший от пиджака, борясь с желанием поплотнее закутаться в него и украдкой поглядывая на стоящего рядом мужчину.
Он закурил и стоял, уставившись на пелену дождя, закрывавшую вход в пещеру. Молчание Ламуана десятикратно усиливало ее ощущение его присутствия. Несмотря на то, что она отодвинулась, низкие каменные своды не позволяли им стоять далеко друг от друга. И по мере того как проходили минуты, а он продолжал молчать, на нее, словно бушующий поток, обрушилось нестерпимое желание прикоснуться к нему, заговорить, добиться его расположения. Это желание пронзило все ее тело и потрясло до глубины души. Она отчаянно боролась с ним и с ощущением, что все пещеры вокруг наэлектризованы ее неодолимым влечением к нему, возникшим, когда он поцеловал ее. И тут он неожиданно повернулся к ней и спросил:
