Мари Феррарелла - Две свадьбы
— Догадываюсь, что к Италии вы готовы.
С каждым днем Брюс обнаруживал, что нежелание ехать растет и растет.
— Да, но готова ли Италия?
Он сильно изменился, стал куда раскованнее того симпатичного мужчины, что встретился ей на ступеньках церкви месяц назад. Марго посмотрела на Ланса.
— Твой отец — очаровательный человек, если его немного раскачать. Разгона ему немного не хватает. — Она поманила зятя к себе. — Вижу, кому он передал это свойство.
Рассмеявшись, Ланс оказался в объятиях Марго.
Радость и печаль перемешались на ее лице.
— Славная работа, Ланс. — Она поцеловала его в щеку.
Мелани весело фыркнула.
— Зря ты так радуешься, мамочка.
Марго удивленно оглянулась на нее.
— Ты ведь понимаешь, что это значит? — Мелани с трудом сдерживала смех. — Он сделал тебя бабушкой.
Марго пожала плечами. У нее никогда не было бабушки, поэтому термин для нее оставался абстрактным. Она взглянула на дочь.
— Сколько у меня месяцев до того, как ты поставишь меня перед фактом?
Мелани угнездилась около Ланса.
— Восемь.
Это значит, что ребенок был зачат во время их медового месяца. Марго хмыкнула.
— Молодцы, шустрые ребята!
У его внука будет бабушка, как бы она себя ни называла, подумал Брюс.
— Должно же быть подходящее название для бабушки во всех этих языках, которое вас устроит, — ляпнул Брюс.
Бабушка — она на всех языках бабушка, подумала Марго. А это значит, что она становится старше. Не то чтобы она возражала против самого процесса, просто старится она в одиночку. Никогда не будет с ней рядом человека, готового делить радости и невзгоды, понимающего ее в полном смысле слова, так, как когда-то виделось ей в мечтах.
Но мечты — они и есть мечты. Реальность обычно гораздо прозаичнее. Мечты редко сбываются.
Или, может, если и сбываются, поправилась она, глядя, как Ланс нежно обнял Мелани, то не для нее.
— Да, — сказала она, со вздохом возвращаясь к словам Брюса. — Конечно. Я обдумаю, какое выбрать.
Глаза ее затуманились при виде дочери. Мелани так счастлива. Слава Богу, что ей встретился такой человек, как Ланс.
Заметив, как блестят ее глаза, Брюс подал ей свой носовой платок.
Но Марго небрежно отмахнулась от него.
— Знаете, с тех пор, как я была здесь последний раз, воздух Южной Калифорнии качественно изменился, — сказала она, словно делая доклад на научной конференции. — В нем содержится нечто, от чего у меня глаза слезятся.
Брюс обхватил Марго за плечи.
— Это называется счастье.
— Это называется аллергия, — не согласилась она и деликатно высвободилась. — Ты сиди, — сказала она дочери. — Давай я разрежу торт.
Мелани важно кивнула.
— Разумное предложение, мам. Нож может весить все три унции.
Марго осадила ее взглядом.
— Надеюсь все же, что ребенок не наследует твой острый язык.
Мелани притворилась испуганной, съежилась и прикрыла голову руками.
— Видали? — Марго посмотрела на остальных, ища поддержки. Подавая Мелани первый кусок, она поцеловала ее в макушку. — Мальчик или девочка, надеюсь, Ланс, что новый маленький Рид будет твоей копией, — с чувством сказала она.
Ланс расхохотался.
— Главное правило выживания, — сказала ему Марго, — никогда не смейся над женщиной с ножом в руке.
— Да, мэм, — кротко согласился он.
— Так-то лучше. — Марго кивнула, бросая взгляд на дочь. — Он обучаем, думаю, что ты сможешь с ним управиться.
Все, включая Ланса, рассмеялись. Получив свой кусок торта, Брюс подумал, что ему показалось, будто бы Марго слегка отстранилась от него, когда он обнял ее. Сейчас она определенно в форме.
Молчание, неизменно сопутствующее ему с тех пор, как умерла Элен, всегда такое привычное, внезапно завладело всем пространством в салоне машины, расположившись тут, как нежеланный гость.
Сначала они завезли домой Бесс, потом поехали к Марго.
Брюс наконец позволил себе наслаждаться ее обществом, действительно наслаждаться. И он не хотел, чтобы сегодня что-то испортило ему удовольствие.
Но именно потому, что он позволил себе раскрепоститься, настроиться с нею на одну волну, он понимал, что сегодня что-то не в порядке. Что-то изменилось. В ее обычной жизнерадостности затаилось нечто, звучащее диссонансом в общей мелодии.
Почему?
Может быть, ему просто показалось. Так бывает, когда погаснет и вновь зажжется свет в комнате. Этого мгновения достаточно, чтобы оставить сомнение — было или не было темно?
Ему надо знать.
Брюс подъехал к обочине рядом с магазином. С момента, когда они высадили Бесс, Марго не проронила ни слова. Всего несколько минут, но даже это внушало подозрения.
Он повернулся, чтобы посмотреть на нее.
— Что-нибудь не так, Марго?
Весь остаток вечера ее била нервная дрожь, самообладание ускользало, она теряла контроль над ситуацией.
Марго принужденно улыбнулась.
— Что может быть не так? Моя дочь и ваш сын только что вступили на путь, в конце которого совершается великое таинство жизни, главное ее чудо.
Улыбка ее ширилась, а глаза ускользали от его глаз.
— А вы проявляете удивительные способности в итальянском, хотя меньше месяца назад посчитали бы это невозможным чудом.
Он потянулся к ней.
— Нет, чудо здесь, в вас.
Это не воображение. Она вздрогнула и отпрянула. Эта ее реакция расстроила его и огорчила.
Но он продолжал, притворившись, что ничего не заметил:
— И вы не правы.
Яростно сопротивляясь поднимавшемуся в ней смятению, она пыталась быть спокойной.
— Иногда можно себе это позволить.
Голос не выдал ее, веселый и насмешливый. Может, актерские способности выручат ее и на этот раз?
— Так в чем я не права?
«Я хочу ее, — подумал он. — Хочу так сильно, что себя не узнаю. Не вижу, не слышу и не ощущаю ничего, кроме нее».
— В том, что ребенок — величайшее чудо жизни.
— А что тогда? — От его взгляда она таяла и леденела одновременно.
— Любовь. — Очень медленно он провел пальцами по такой мягкой, шелковистой ее щеке. — Чудо в том, чтобы найти свою любовь. Марго, я...
Тревога в ее душе теперь разрасталась, возвещая об опасности слишком близкой, слишком страшной. Она не желает это слушать.
