Даяна Тейт - Пока ты рядом
Но Линнет не могла вынести этого. Потому что любит его. Вот и все. И в этом был весь ужас.
— Трини, как я рада снова видеть тебя, дорогая! И как прекрасно ты выглядишь!
Глубокий обольстительный голос звучал совсем рядом, и Линнет почти подавилась кусочком копченой лососины, видя, как обнимаются обе девушки — Трини, принужденно, как деревянная кукла, и Антония с мягкой грацией и истинно королевской уверенностью.
Глаза янтарного цвета на секунду остановились на Линнет.
— Где мы с вами познакомились, никак не вспомню? — спросила она с мурлыкающими интонациями, в которых скрывалась опасность. — Я думала, что знаю всех родственников и друзей Макса.
— Мы незнакомы, но я видела вас в «Баре Гарри» не очень давно, — сказала Линнет, подозревая, что ее осматривают и оценивают. Очевидно, Антония раздражена тем, что никак не вспомнит, кто же она, и тем, что в жизнь Макса проникла какая-то неизвестная женщина.
— А, вспомнила — вы присматриваете за дочкой Макса. Я не сразу узнала вас, — ее глаза прошлись по костюму Линнет, она мысленно подсчитывала, сколько он может стоить. — Мне очень нравится ваш туалет, вы должны назвать мне имя дизайнера.
Линнет назвала его. Дизайнер был молодым многообещающим итальянцем, и она понимала, что Антония пытается сообразить, как Линнет смогла позволить себе такой расход.
— Ах, Макс так щедр, — сказала она наконец очень тихо.
— Наверное, — заметила Линнет слегка натянуто.
Она купила костюм на свои деньги, отказавшись сказать Максу где, но была уверена, что это лишь вопрос времени и он все равно узнает адрес магазина.
— Это законные представительские расходы, Линнет, — сказал он спокойно незадолго до начала приема. — Почему вы так глупо себя ведете?
— Я не знаю, Макс. Можете отнести это за счет моего запоздалого умственного развития, — отпарировала она и была удивлена, заметив, как огонек признательности вытеснил раздражение из его взгляда. Но она не могла опровергнуть естественное предположение Антонии, что Макс оплатил счет, и единственное, чего ей сейчас хотелось, — избавиться от этой привлекательной умной молодой женщины, чье происхождение, положение в обществе и красота давали ей право претендовать на мужчину, которого, теперь не было смысла скрывать это от себя, полюбила Линнет.
Она почувствовала почти облегчение, терпеливо выслушивая графиню фон Рудерсдорф, которая долго и нудно рассказывала, как их самолет задержался в Нью-Йорке. Антонии вскоре это надоело, и она незаметно ушла. Убедившись, что разговор в гостиной перешел в ровный гул, Линнет смогла заглянуть в столовую, чтобы проверить, все ли там в порядке.
— Все идеально. Когда работа сделана и знаешь, что она сделана хорошо, забудь о ней, — услышала она за спиной голос Макса. Опираясь плечом о дверной косяк, он осматривал стол и выглядел элегантным и крайне респектабельным в смокинге с атласным широким поясом.
Линнет почувствовала, как у нее из-под ребер начинает растекаться боль — глубокий нервный спазм, который был ей знаком по выступлениям перед публикой. Он иногда возникал перед тем, как ей предстояло петь. Но как только она начинала, боль проходила, радость и уверенность в себе охватывали ее, и она знала, что все будет хорошо.
Но не теперь. Боль возникла оттого, что она полюбила, знала, что лекарства от этого нет и что ничего хорошего ее чувство не сулит.
Это был мужчина, из-за которого Джоанна погубила себя, мужчина, которого хотела Антония, мужчина из совсем других жизненных сфер, который, конечно, был не для нее. Ни сейчас, ни когда-либо в будущем.
Она глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, и попыталась выглядеть, говорить и вести себя, как всегда.
— Я думаю, вы правы.
— Я знаю, что прав. И спасибо, Линнет, за всю ту трудную работу, которую вы сделали.
— Пожалуйста, — сказала она машинально по-итальянски.
Он слегка улыбнулся.
— Вы действительно помогли. Тетя Дина выглядит намного более спокойной, — сказал он, и Линнет проследила за его взглядом — туда, где Дина смеялась, разговаривая с Вернером Пассевальдом.
Швейцарский банкир, крупный блондин пятидесяти с чем-то лет, держал руку на плече Дины, и она улыбалась ему. На мгновение Линнет показалось, что это молодая девушка.
— Она просто светится от счастья! — воскликнула Линнет. — Можно подумать, что… — Она быстро остановила себя, но Макс загадочно посмотрел ей в лицо, уголки его рта чуть поднялись.
— Что она его любит? Вы это хотели сказать? Ну, конечно, любит, Линнет. Старик Вернер ухаживает за ней с тех пор, как умер мой дядя, и они были бы идеальной парой.
Линнет, вспомнив слова Дины о ее одиночестве, пробормотала:
— Так почему же она не выйдет за него замуж? Чего она ждет?
— А как вы думаете? Она не вышла за него замуж, так как понимает, что нужна здесь. Она уже несколько лет не дает моей семье развалиться и собственные желания переносит на второй план, до тех пор, пока не убедится, что я устроил свою жизнь. Короче, она ждет, когда я снова женюсь, чтобы у Косимы была мать, а у этого дома душа.
Он заглянул ей в глаза с глубокой серьезностью, которая ничем не напоминала того легкомысленного, смеющегося плейбоя, образ которого он так легко принимал, когда находил это нужным. Линнет почувствовала, что ее медленно душит спазм, что дыхание с трудом вырывается из груди.
— А вы… вы собираетесь сделать это… скоро? — спросила она еле слышно.
— Надеюсь, птичка-певунья, — сказал он спокойно, как о чем-то решенном. — Надеюсь, что скоро сделаю это.
7
Линнет приняла как должное тот факт, что и в загородном доме, и в «Кафаворите» у Макса была отдельная комната, где он занимался делами, связанными с его бизнесом. Кроме того, он вел дела комитета, ставящего своей целью восстановление Венеции. Эту работу Макс выполнял исключительно в благотворительных целях.
Что ее удивляло, так это количество времени, которое он проводил там, — иногда он покидал кабинет только на время ужина, а затем работал еще несколько часов.
— Вы заработаете себе язву или же сердечный приступ, — однажды вечером серьезно сказала она ему.
Он нахмурился и провел рукой по блестящим волнистым темным волосам.
— Я очень признателен вам за заботу о моем здоровье, но если бы я нуждался в сиделке, я бы тотчас нанял ее! — насмешливо заметил он. — Вам трудно угодить, Линнет. Вы не раз упрекали меня за частые отлучки из дома. Теперь я почти все время здесь — Косима видится со мной каждый день, — и вы опять недовольны!
Линнет почувствовала, как загорелись ее щеки. Неужели он в самом деле внял ее замечаниям и внес изменения в свой образ жизни? Едва ли это так. Скорей уж он задерживается в Венеции из-за Антонии. Правда ли, что он вскоре собирается снова жениться?