Сюзанна Кэри - Женись на мне снова
К своему явному неудовольствию, Кристина, Витгорио и их сын во время службы были размещены во втором ряду. Сидя рядом с Анной прямо перед ними, Лаура физически ощущала ненавидящий взгляд золовки, прожигавший ей спину. «Энцо и Эмилия отвели мне именно это место, — говорила она себе в оправдание. — Не могла же я расстроить их отказом, тем более ради капризов Кристины». Слегка держась за руку Энцо, Эмилия смотрела прямо перед собой ничего не видящими глазами. Она, казалось, черпала силу от него и от Паоло, который по ее настоянию сидел справа. Одетый в темно-серый костюмчик с миниатюрным галстуком — все это было срочно заказано для него портному Энцо в Милане, — маленький сын Лауры был молчалив, торжественен и кроток. Струившийся на окна собора свет золотил его волосы, делая его похожим на ангелочка.
Паоло был потрясен смертью дедушки, и Лауре уже пришлось объясняться с ним по этому поводу.
— Он с твоим папой на небесах, — толковала она ему. — Они сердились друг на друга, когда были живыми, но теперь стали друзьями. Небеса — замечательное место!
Нахмурившись, Паоло какое-то время размышлял над тем, что она сказала.
— Здесь тоже хорошо, мама, — ответил он скептически, явно не удовлетворенный ее толкованием. — Лучше бы они остались на земле подольше. А они когда-нибудь вернутся, чтобы посмотреть на нас?
— Нет, милый, — она отрицательно покачала головой. — Сюда они не вернутся!
«Ответ, конечно, не ахти какой, — думала она, глядя на гроб Умберто, которого почти не было видно за венками и цветами. — Но что я могла ответить? Сказать ему о том, как я это представляю, — значит запутать его вконец».
В последние дни жизни Умберто их визиты были для него единственной радостью. Тяжело больной, он рассказывал Паоло истории из своей юности, играл с ним в шашки, обучая его всяким трюкам. Представив, как он должен выглядеть сейчас — воскового цвета, холодный, — Лаура пыталась убедить себя в том, что земная жизнь кончается с последним вздохом. Тщетно. С той поры как она лицом к лицу столкнулась с портретом дворянина эпохи Ренессанса и взглянула на призрачные образы людей из прошлого, Лаура стала подозревать, что в человеческой сущности кроется некая тайна, ускользающая от очевидных объяснений.
«Я заглянула в то… что можно, пожалуй, назвать окном между прошлым и настоящим, хотя мое восприятие было искаженным, — подумала она, когда хор со щемящей душу мелодичностью запел мессу. — Если такие окна существуют, значит, и перевоплощения возможны. И тогда небеса, которые я описала Паоло как место, откуда нет возврата, на деле похожи на дырявую лодку — и из нее можно выпасть в земную жизнь. Начать заново! Тянуться к прежним друзьям и любимым».
Эти мысли не развеяли ее страхов, а, напротив, только усилили их. «Если влечение и страсть могут преодолеть пропасть времени, то почему этого не может сделать ревность? И ненависть? Что, если опасность и злые деяния затаились, пока проходили века, в ожидании подходящей конфигурации душ, чтобы возникнуть вновь?» Ей пришло в голову во время одной из бессонных ночей, что, возможно, их души, ее и Энцо, составляют часть такой загадочной конфигурации.
Следя за текстом, Энцо, вооружившись специальным микрофоном, стал читать панегирик. Прерывистый от горя, его голос волнами накатывал на Лауру, усыпляя ее бдительность. «Я принадлежу ему, — призналась она себе с оттенком фатализма. — В этом нет ничего нового. Чему бывать — того не миновать».
Наконец служба закончилась. Гроб Умберто водрузили на блестящий черный катафалк, чтобы отправиться в обратное путешествие к вилле Волья — место его упокоения располагалось возле церкви, принадлежащей семье Росси и расположенной на границе парка. С вуалями на лицах, в дорогих, но лишенных украшений траурных одеждах, женщины семьи Росси с помощью распорядителей похорон заняли места в лимузине. За ними последовали мужчины. Пока ехали по городским улицам, выбираясь за пределы Турина, София, сидевшая рядом с Лаурой, плакала, вытирая глаза кружевным платочком.
Сами похороны на кладбище, примыкавшем к каменной, редко посещаемой церкви, показались Лауре бесконечно долгими. Взяв на себя роль главного распорядителя на похоронах, Эмилия по-прежнему искала поддержки у Энцо и Паоло, оставив Анну на попечение Лауры. По какой-то причине Кристина почти не замечала мать. «Неужели Анна приняла сторону Паоло при обсуждении завещания и посему впала в немилость?» — терялась в догадках Лаура.
Но вот прочитана последняя молитва, последняя горсть земли брошена на крышку гроба Умберто. Покинув кладбище, где старый Микеле вместе с другим работником должны были закончить погребение, все остальные отправились домой. Немного отдохнув, они спустились в залу, чтобы встретить гостей: друзей семьи и родственников, сопровождавших катафалк из Турина. Вновь пришлось принимать пространные соболезнования. Представленная всем вдовой Ги, Лаура оказалась в окружении совершенно незнакомых людей, обсуждающих с нею то гибель ее мужа, то смерть Умберто. Хотя она больше не оплакивала Ги, воспоминания об этой трагедии разбередили затянувшуюся душевную рану. В результате у Лауры разболелась голова. Ее мучения усугублялись негодующими взглядами, которые бросала в ее сторону Кристина.
Наконец она не выдержала.
— Что-то мне нехорошо, — прошептала она Джемме, которая наливала собравшимся кофе из серебряного кофейника. — Скажи синьоре Эмилии, что я поднялась к себе полежать немного. И, пожалуйста, присмотри за Паоло вместо меня.
Скорбные голоса гостей едва доносились до Лауры, когда она поднялась по северной лестнице на верхнюю площадку. «Какими знакомыми кажутся эти голоса, — подумала она. — Что они мне напоминают? Не вечеринки же, на которые я бегала в колледже?»
Когда она вошла в комнату с высоким потолком, которую уже начала считать своей, знакомая обстановка предстала внезапно в искаженном виде. Цветовая гамма стала распадаться на фрагменты, голова слегка закружилась. Непонятным образом Лауре удалось сохранить над собой контроль и отогнать подступающие видения настолько, что они не обрели плотности, превратившись в еле заметную паутинку. «Я должна была съесть что-нибудь, — подумала она. — Или по крайней мере захватить с собой в салфетке кусок пирога».
Массируя виски с рассеянным видом, Лаура сбросила туфли на высоких каблуках, стащила черное шелковое платье собственного изготовления, отправленное сюда Кэрол самолетом. Оставшись в одной комбинации, она откинула покрывало и верхнюю простыню на огромной старомодной кровати под балдахином. «Отдых между прохладными простынями приведет меня в норму, — подумала она, не в силах больше бороться с усталостью. — Я не должна принимать никаких решений о возвращении домой, пока не отдохну».
