Сьюзен Барри - Ковер грез
— Пита, удивительное вы создание! — Джеффри снова улыбнулся. — У вас такой вид, будто вы вот-вот расплачетесь! Не может быть, чтобы вас так опечалил мой отъезд.
Девушка ничего не ответила, только закусила нижнюю губу. Лицо ее опекуна вмиг посерьезнело.
— Пита, мне не хотелось бы вас волновать в вашем нынешнем состоянии, но перед отъездом в Рим я хочу вас спросить вот о чем. — Он снова взглянул на нее — теперь она слушала его с напряженным вниманием. — Согласны ли вы, что этот итальянский вояж не принес ожидаемых результатов? И ваша болезнь тут ни при чем.
— Мне кажется. Пока я не заболела, все шло… довольно хорошо, — осторожно отозвалась Пита.
— Вы хотите сказать, что с удовольствием ухаживали за Полом?
— Мне нравится за ним ухаживать, — ответила она, помолчав немного.
— И вам нравится жить вместе с миссис Рамбольд?
— Мы с миссис Рамбольд почти не остаемся один на один, но как работодатель она меня вполне устраивает. Она заботится о том, чтобы я хорошо проводила время, да к тому же платит мне жалованье.
— И знакомит вас с такими людьми, как Ринальдо? — Последний его вопрос прозвучал немного резко.
— Ведь вы знаете, что у меня есть основания благодарить графа Ференци, — напомнила Джеффри Пита, и он кивнул:
— Бесспорно. Ведь именно он настоял на том, чтобы вас отправили сюда, а здесь за вами прекрасно ухаживали и лечили. Мало того, он и предоставил вам свою машину. Не будет преувеличением сказать, что вы обязаны ему жизнью! Но в любом случае, надеюсь, теперь вы со мной согласны: по выздоровлении вам следует вернуться домой, в Англию. Вы уже достаточно скитались по континенту для человека, которому нет и двадцати.
Пита с изумлением уставилась на Вентворта.
— Но какой же смысл говорить о возвращении в Англию, если там у меня нет дома? — вырвалось у нее.
Джеффри Вентворт достал из кармана портсигар и только собрался было закурить, как вспомнил, что находится в больничной палате. Закрыв портсигар, он уставился на позолоченную крышку.
— А чем вас не устраивает «Грейледиз»? — наконец спросил он.
Помолчав с полминуты, Пита ответила:
— Но ведь вы знаете, что «Грейледиз» — не мой дом.
— Разве? — переспросил Джеффри, по-прежнему глядя на портсигар. — Но ведь это — прежний дом Майка, а вы — его падчерица, значит, имеете право жить там!
На щеках Питы заиграл лихорадочный румянец.
— Едва ли, ведь это и ваш дом! — воскликнула она.
— Понятно. — Он пристально посмотрел на нее, и глаза его вновь холодно блеснули.
— Я ведь сказала, когда принимала предложение миссис Рамбольд, — быстро заговорила она, — что никогда больше не стану злоупотреблять вашей щедростью. О, конечно, я ценю все, что вы для меня сделали и продолжаете делать! Но… но я бы не хотела вернуться в «Грейледиз», просто чтобы жить там на вашем иждивении. Я уже начала зарабатывать на жизнь и хочу…
— Хорошо, хорошо, Пита, — мягко отозвался он. — Если вы смотрите на это так…
— Да! — Голос ее задрожал, и она судорожно вцепилась в покрывало. — Да-да!
— В таком случае закроем эту тему, — сказал он таким ровным тоном, что Пите сразу стало легче, и, словно обессилев, она снова опустилась на подушки. — Сейчас вам не стоит так волновать из-за чего бы то ни было, — продолжил Джеффри. — Настраивайтесь только на выздоровление. И я обещаю вам, Пита, не строить никаких планов относительно вашего будущего, с которыми бы вы не согласились.
Впалые щеки Питы вмиг побледнели.
— Простите, пожалуйста, если мои слова прозвучали неумно, — проговорила она, — но, кроме всего прочего, я и Пола оставить не могу.
— Похоже, вы очень привязались к мальчику, — заметил Джеффри. — Пожалуй, так вы когда-нибудь решите его усыновить.
— Если бы я могла, — тотчас отозвалась девушка, — то направила бы его пройти хороший курс лечения, и он стал бы таким же сильным и здоровым, как другие ребята его возраста. Граф Ференци знает клинику здесь, в Италии, где, по его словам, для Пола могут многое сделать…
— Вот как? — удивился Вентворт. Впрочем, ему не хотелось сейчас развивать эту тему, как и любую другую, которая могла бы ее утомить. — Ну, хорошо, всему свое время. Да вы, по-моему, и так значительно улучшили состояние здоровья парнишки. — Джеффри встал. — Мне пора, Пита. Через неделю я вернусь и надеюсь, застану вас в прекрасном состоянии. Настоятельница говорила, что вам лучше пробыть здесь еще недели две, так что до моего возвращения ни о чем не беспокойтесь. И прошу только об одном — будьте умницей!
Он улыбнулся Пите и посмотрел ей в глаза. Взгляд его она могла бы назвать ласковым. Ей вспомнилось, что он уже говорил ей такие же слова — при их первой, такой неожиданной встрече, когда она только-только пришла в себя после долгого забытья. Он тогда тоже сказал «будьте умницей»…
Однако в Риме Джеффри задержался больше чем на неделю. За это время Пита настолько оправилась от болезни, что ей разрешили выходить в монастырский сад, где она часами лежала с укутанными одеялом ногами на подушках в шезлонге среди оливковых деревьев и иссиня-черных кипарисов. Небо ежедневно было ясным и голубым, а солнце — ласковым. Граф Ференци и Боб Грешем никогда не упускали случая навестить девушку в уединенном монастырском саду, тем более что теперь не было причин на ограничение посещений, так что доктор отныне проводил с Питой почти столько времени, сколько хотел. Отпуск его подходил к концу, и, хотя он осмотрел почти все достопримечательности Италии и уверял всех и каждого, что прекрасно отдохнул, болезнь Питы, мягко говоря, омрачила его отдых.
— У меня были грандиозные планы на Италию, до того как с вами приключилась эта напасть, — сказал он Пите, сидя с ней в саду во время одного из своих визитов. К счастью, его посещение сегодня не совпало с приездом графа, который имел обыкновение неожиданно подъезжать на своем кремовом автомобиле как раз перед тем, как Грешем в кебе появлялся у ворот монастыря. На сей раз доктор остался с Питой наедине и полностью завладел ее вниманием.
— А что вы собирались делать? — спросила Пита, стараясь проявлять интерес к его делам, поскольку он, как и другие в ее окружении, многое сделал, чтобы исцелить ее.
— О, я надеялся, что вы позволите мне повозить вас по Италии. Я намеревался нанять машину и показать вам все, что успею, за эти две недели. Но вы, как говорится, лежали в лежку, а сестры почти лишили меня возможности видеть вас. Последние дни не в счет, и теперь нам снова придет пора прощаться.
— Очень жаль, — искренне огорчилась Пита. Доктор посвятил ей так много времени и так старался видеться с нею почаще, что она не хотела бы остаться в его глазах неблагодарной. — Но я уверена, Элен была рада вас видеть.
