Надин Паркер - Величие жертвы
Девушка прислонилась к дверному косяку и закрыла глаза. Комок слез подступил к ее горлу. Она сделала глубокий вдох, но ничто не могло унять душевную дрожь.
Счастливая совместная жизнь…
Эти поцелуи — в коридоре, на террасе, в винном погребе — были предупреждающими сигналами, которые она так глупо проигнорировала. На самом деле ее беспокоили не притязания Дэвида, а собственные желания. Даже сейчас сердце Натали забилось при воспоминании о пережитых минутах страсти, о прикосновениях губ Дэвида… Страшно подумать, что могло бы случиться, если бы не появилась Сильвия!
Да, мы могли совершить огромную ошибку, ужаснулась Натали.
Она провела рукой вдоль лица и шеи, словно стирая следы прикосновений мужских рук и губ.
Это лишь физическое влечение, попыталась убедить себя девушка.
Ну и что, прошептал ей на ухо внутренний голос. Почему бы тебе не доставить себе удовольствие?
Нет, это будет ошибкой! Это не предусмотрено контрактом и больше не повторится. Нельзя даже думать об этом!
— Натали! — детский крик вернул ее к реальности. — Натали!
Она мгновенно очнулась от неприятных размышлений и бегом кинулась к лестнице. Когда девушка подбежала к открытой двери детской, Дэвид с подносом в руках стоял у постели ребенка. Вид у него был испуганный.
— Все в порядке, — проговорил он, поставил поднос на тумбочку и неловко присел на край кровати. — Папа здесь, с тобой. Тебе что-то приснилось?
Он протянул руку, чтобы погладить мальчика, но тот перевернулся на бок.
— Ник? — тихо спросил Дэвид. — Ты меня слышишь?
Никакой реакции не последовало. Ребенок затих, одеяло размеренно поднималось и опускалось в такт его дыханию.
Натали догадалась, что мальчик спит. Скорее всего, кричал он тоже во сне. Наверное, ему что-то приснилось, и он стал звать на помощь.
Дэвид, должно быть ощутив ее присутствие, встал и подошел к двери.
— Он звал тебя, — сказал он с легкой дрожью в голосе. — А когда открыл глаза, не узнал меня…
Сердце Натали наполнилось сочувствием.
— Я говорила с врачом насчет этого, — вполголоса сказала она. — Он сказал, что у детей бывают ночные кошмары, и это не страшно. Они открывают глаза, зовут взрослых, но при этом продолжают спать, а потом ничего не могут вспомнить.
Девушка подошла к кровати, осторожно пощупала лоб ребенка и поправила ему одеяло. Потом она повернулась к Дэвиду.
— Я и понятия не имел, что с Ником бывает такое, — сухо заметил тот.
— Теперь знаешь. Хорошо, что ты оказался рядом.
— Хорошо, что ты подошла, — тем же тоном возразил он. — Ему нужна ты.
Натали беспомощно покачала головой.
— Это всего лишь сон.
— Но он звал тебя!
— Это ничего не значит.
— Сколько можно отрицать очевидное? — вспылил Дэвид. — Неужели ты не понимаешь, что нужна Нику?! Черт, ты заменила ему и мать, и отца. Ты же слышала, как он сказал, что ненавидит меня? Да и кто может порицать его за это? Плохое воспитание стало в семье О'Коннор традицией. Да и в семье Беркли тоже.
Глаза Натали наполнились слезами.
— Нет! — горячо воскликнула она. — Ник не может ненавидеть тебя. Он сказал это в пылу гнева. На самом деле он тебя любит. — Она приглушила голос, опасаясь разбудить ребенка. — И ты не такой уж плохой отец.
— Не надо меня утешать, — опустил голову Дэвид. — Я знаю, что говорю.
И он вышел из детской, прикрыв за собой дверь.
Через полчаса Натали спустилась в кабинет Дэвида. Дверь была полуоткрыта, но она на всякий случай негромко постучала.
— Могу я войти на минуту?
Дэвид с задумчивым видом стоял у окна. Услышав ее голос, он обернулся.
— Хочешь еще раз рассказать мне, каким должен быть настоящий отец?
— Нет.
— Верится с трудом. Входи, присаживайся.
Натали села.
— Я хочу рассказать тебе, каким он не должен быть, — сказала она, подчеркнув слово «не». — А именно, о своем отце.
Дэвид присел на край письменного стола и устремил на нее пристальный взгляд.
— Давай, рассказывай.
— Останови меня, если я начну говорить то, что ты уже знаешь… от своего агента.
— Я уже говорил тебе, что не выяснил ничего, кроме твоей краткой биографии.
— Хорошо. Тебе, конечно, известно, что мой отец — англичанин и я родилась вне брака. Моя мать в молодости работала в Лондоне, в представительстве нашей страны. Она выполняла простую техническую работу и была кем-то вроде секретарши. Они с отцом познакомились, и у них начался роман… без всяких перспектив на будущее. Отец был женат, супруга не давала ему развод, и, как я сейчас понимаю, он и сам не очень этого хотел, поскольку опасался за свою карьеру. — Натали еле слышно вздохнула. — Словом, маме пришлось вернуться на родину, а через несколько месяцев родилась я. Отец не забыл о нас — посылал деньги, время от времени приезжал… Думаю, он действительно любил маму, но меня почти не замечал. Когда мне исполнилось восемь лет, отец отправил меня учиться в закрытую школу в Англии. Я надеялась, что он будет навещать меня, но этого не случилось ни разу.
— Твой рассказ многое объясняет, — сказал Дэвид. — Теперь я понимаю, почему ты так настаиваешь на том, чтобы я чаще виделся с Ником.
— Я слишком хорошо знаю, что такое жить без родительской заботы, — грустно проговорила Натали. — Мама хотя бы писала мне письма, мы встречались с ней на каникулах. А отец… Он как будто сознательно держал со мной дистанцию. Когда я окончила школу, он отправил меня учиться в Америку, в педагогический колледж. Наверное, он боялся, что если я останусь в Англии, то сама начну искать встреч с ним. — Она опустила голову и несколько секунд сидела молча. — Год назад он умер. Иногда мне кажется, что я почти не знала его.
— Грустная история, — проговорил Дэвид.
— Я не хочу, чтобы Ника постигла такая же судьба. Да и ты…
— Обо мне можешь не беспокоиться, — отрезал он. — Я сам о себе позабочусь.
— Но нельзя полагаться только на себя, — тихо проговорила Натали.
— Ты ошибаешься. Мой опыт показывает, что если полагаться на других, то в девяноста процентах случаев тебя подведут.
— И поэтому ты всегда составляешь письменные контракты, — задумчиво произнесла она.
— Что делать? — Дэвид картинно развел руками. — Человек должен быть готов защитить себя.
— Но какой ценой?
Он ни секунды не колебался с ответом:
— Любой.
День второй в жизни новоиспеченной миссис О'Коннор начался не слишком приятно. В семь часов утра она была разбужена Ником, который стоял у ее кровати и дергал за одеяло.
