Триш Мори - Под маской Клеопатры
— О! Если бы я была лет на двадцать моложе, я бы сама с удовольствием взялась за вас, — пошутила Дафни.
— Если бы вы были на двадцать лет моложе, я бы ни за что не пропустил вас, — ответил Дамьен.
Дафни искренне рассмеялась. Филли помогла матери лечь в постель и, закипая яростью, направилась в гостиную.
Дамьен ждал ее. Он был очень доволен собой, как кот, который только что поймал мышку.
— Добро пожаловать домой, — пропел, он, лукаво улыбнувшись.
— Это не твой дом, — прошипела Филли в ответ.
— Вообще-то да, — растерянно подтвердил Дамьен.
— Мне нужно кое-что тебе сказать, — с вызовом добавила Филли.
Дамьен понятия не имел о том, что она хочет ему сказать, поэтому тут же согласился:
— Что ж, давай, выкладывай, — весело предложил он.
— Не здесь. Во дворе.
Филли не хотела, чтобы мама случайно услышала их разговор. Решительным шагом она прошла через кухню, открыла заднюю дверь и вышла на небольшую деревянную террасу. Она ни разу не повернулась, потому что была уверена: Дамьен идет за ней.
Повернувшись, она удивилась тому, насколько меньше стала терраса, когда на ней появился мужчина. Там все было по-прежнему: маленький столик, стулья, но Дамьен поглощал собой слишком много пространства. Он подошел к перилам, облокотился на них и начал разглядывать выжженную солнцем лужайку и хилые, прижавшиеся к изгороди кустики.
— Что ты здесь делаешь? — сложив руки на груди, требовательным тоном спросила Филли.
Дамьен повернулся к ней. Он сделал это медленно, даже лениво, словно хотел отогнать от себя какое-то надоедливое насекомое.
— Я и не думал, что женщина, с которой я только что обручился, будет так меня встречать.
— Разве я сказала, что собираюсь выходить за тебя замуж? Что все это означает? Запоздалое раскаяние? Попытка взять реванш за то, что я отвергла твое предложение?
— Ты носишь моего ребенка, не так ли?
— Ну и причем тут это?
— В этом-то все и дело.
— Мне показалось, ты сказал, что не собираешься обзаводиться семьей.
— Я не собирался. Раньше. Но ты не можешь воспитывать моего ребенка в таких условиях. Любовницей моей ты быть отказываешься. У меня не было другого выхода. Теперь другого выхода нет и у тебя.
Филли оставила без внимания пренебрежительное замечание Дамьена по поводу ее дома и ее возможностей воспитать ребенка одной. Она решила оставить это на потом.
— Ты сказал маме о ребенке?
Дамьен выпрямился и посмотрел ей в глаза.
— Нет, но мне бы очень хотелось знать, почему ты не сделала этого? Теперь тебе не стоит беспокоиться о том, что у тебя родится незаконный ребенок. У твоего ребенка будет отец. Ты должна быть благодарна мне за это.
— Огромное спасибо, — со злой иронией произнесла Филли. — Скажи мне, откуда в тебе это высокомерие? Это природное или приобретенное, что-то вроде профессионального навыка большого босса?
Теперь настала очередь Дамьена злиться. Филли с удовольствием заметила, как он нервно поменял позу.
— Неужели ты серьезно думаешь, что я не сказала маме о своей беременности, потому что боюсь разочаровать ее рождением незаконного ребенка?
— Какие же еще могли быть причины? Судя по всему, ты прекрасно понимаешь, как много значит этот ребенок для твоей матери. Как ты могла не поделиться с ней такой новостью?
— Мне лучше знать, что нужно моей матери! Не нужно рассказывать о том, как она хочет увидеть своего внука.
— Так, значит, теперь эта проблема снята. Теперь тебе нечего стыдиться.
— Мне и так нечего было стыдиться. К твоему сведению, я не сказала маме о том, что беременна, только потому, что у меня всего лишь шесть недель. Понимаешь ты это или нет?
— Ты хочешь сказать, — нахмурившись, спросил Дамьен, — что можешь ошибаться?
— Нет. Мою беременность подтвердил врач. Но мало ли что может произойти. Что, если у меня случится выкидыш?
— У тебя есть основания так думать?
— Нет. Но исключать такую возможность никто не может. Просто я еще раз хочу повторить, что у меня еще очень маленький срок беременности. Меньше всего мне хотелось бы обрадовать маму, а потом лишить ее всякой надежды.
Дамьен помолчал немного, затем, пожав плечами, сказал:
— Все это уже не имеет никакого значения. В любом случае мы поженимся. Решение уже принято. Ты не станешь огорчать свою мать.
— А если с ребенком все-таки что-нибудь случится?
— У нас будет другой. Филли покачала головой.
— Дамьен, ты совсем не слышишь меня. Разве я сказала хотя бы раз, что хочу выйти за тебя замуж?
— Ты не хочешь выйти за меня замуж? Ты меня удивляешь. Сегодня утром ты очень хотела этого. Тебе недостаточно моего дома, моих слуг, моих денег. Мне абсолютно ясно, что ты хочешь большего.
— Ты не можешь вот так просто заглянуть сюда и сразу распоряжаться и нашим домом, и нашей семьей, и нашей жизнью. Ты что-то перепутал. Человеческая жизнь не может быть предметом деловой сделки. Такая тактика хороша только в зале заседаний.
Филли осеклась. Она пожалела о том, что упомянула зал заседаний, но было уже поздно. Сделав два быстрых шага, Дамьен подошел к ней вплотную и крепко обнял ее. Все. Она снова в ловушке.
— В зале заседаний хорошо было не только мне. Неужели ты забыла об этом?
Филли попыталась вырваться, но было слишком поздно. Его тело притягивало ее, как магнит.
— Нет. Но я говорю сейчас о другом. Нельзя распоряжаться по своему усмотрению жизнью других людей. Ты не можешь заставлять их делать то, что ты хочешь. Ты не можешь решать за них, не можешь распоряжаться их будущим, не можешь не считаться с их желаниями и нуждами. Ты не можешь…
Филли замолчала, потому что губы Дамьена прикоснулись к ее шее, и вся ее решимость сразу куда-то испарилась.
Дамьен страстно целовал ее. Его губы и язык находили самые чувствительные места у нее на шее, под ухом, вдоль линии выреза платья. Его прикосновения были живительными. Филли не в силах была остановить это наступление и молча, принимала его ласки.
— Вот видишь… — прошептал Дамьен. — Видишь, как ты хочешь меня. Я могу взять тебя здесь, прямо на этой террасе, и ты будешь не в силах остановить меня.
Филли старалась выровнять дыхание, чтобы к ней вернулась способность трезво мыслить. Да, она хочет его, и сколько бы она ни убеждала себя в обратном, ее тело не согласится с ней и будет мстить. Она не сможет избавиться от своего тела.
Однако это еще не означало, что Дамьен поступает правильно. Одно дело — когда она делает свободный выбор. Другое — когда ее принуждают.
— Но ты привык так жить. Ты всегда поступаешь по-своему, берешь все, что тебе нужно.
