Тэш Сазервей - Замок Афродиты
Голова раскалывалась. Ладно, решил Оскар, сейчас главное — исправить положение. Как удачно, что он пожаловался секретарше на сломанный ноутбук! Конечно, проблемы с неисправной техникой выглядят неубедительно, тем не менее… Впрочем, неизвестно еще, что задумали греки, Оскар так и сказал Катаракису: дескать, что-то там стряслось с компьютером — путает корреспонденцию и сам отправляет, куда захочет не пойми что: кусок от одного письма и кусок от другого. Так неудобно перед клиентами и компаньонами!
— Но, по-моему, мистер Уильямс, это-то как раз цельное и вполне нормальное письмо. Вы уведомляете, что вчера открыли в «Посейдон-банке» счет, и указываете его номер. Мы вам тут же ответили, а от вас — ни слова!
Глэдис, окончательно решил Оскар. То-то она ни с того ни с сего поехала в Грецию. Ей нужно было открыть счет в том же самом отделении того же самого банка!
— Может быть, мы не будем торопиться, мистер Катаракис? — осторожно начал Оскар, еще не зная, чем закончит.
И вдруг грек — сама любезность! — сорвался.
— Мистер Уильямс, сваливать что-то на технику — это несерьезно! Вы сотрудничаете с нами или нет? Нас тоже, знаете ли, инвесторы подгоняют, могут найти себе и другой проект. Многие мечтают, чтобы им вложили такие средства! Если мы сегодня поставим инвесторов в известность, то первая инвестиция на вашем счете будет уже в понедельник! Во вторник — самое позднее! — Катаракис шумно выдохнул.
— Мистер Катаракис, мне действительно очень неловко, — не узнавая собственный голос, заворковал Оскар, — что получилось так, но, прошу вас, пожалуйста, давайте уточним наш счет. Это чистая правда, что у меня забарахлил компьютер!
— На свете есть факс.
— Отличная идея, мистер Катаракис! Как же я забыл о его существовании?! — Лицо Оскара горело: что подумает о нем этот грек? — А не могли бы вы, мистер Катаракис, все-таки сказать мне, какой счет указан в том письме? Может быть, все правильно? Мне так неловко, мистер Катаракис… — Оскар презирал себя, с каким удовольствием он сейчас провалился бы сквозь землю, но грек молчал, лишь равномерно дыша в трубку. — Может быть, мистер Катаракис, я вчера напрасно довел до слез свою секретаршу?
— Может быть, мистер Уильямс.
Наконец-то грек подал голос! Оскар замер.
— Итак, мистер Уильямс, предлагаю следующее. Вы пришлете нам факс, в котором будет ваш счет и все прочее, а также там будет сказано, что ваш вчерашний имейл, отправленный нам… э… в шестнадцать часов двенадцать минут, считать недействительным.
Оскар растерялся: официальное сообщение об открытии счета означает, что «Хай билдинг констракшн» вступает в сделку со всеми вытекающими отсюда последствиями. И это — теперь уж без сомнения! — сомнительная сделка, поскольку Катаракис так откровенно давит…
— По-моему, нам пришла в голову неплохая идея. Как вы считаете, мистер Уильямс? — со своей прежней масляной интонацией поинтересовался грек.
Это тебе пришла, подумал Оскар, но не нам. Мне так лично вообще никакие идеи, кроме как послать тебя подальше, не приходят. Вслух, однако, грека поддержал:
— Несомненно, мистер Катаракис. Идея замечательная. Мы сейчас же начинаем готовить факс. Просто замечательная идея!
И тут вдруг произошло чудо: Катаракис раскатисто захохотал, да так, что у Оскара даже заломило ухо.
— Послушайте, Уильямс, — давился грек от смеха, — я не знаю, что там у вас с секретаршей, но вы уж, пожалуйста, будьте поаккуратней, не сломайте хотя бы факс! Эх, молодость!
Оскар набрал в грудь воздух, чтобы рявкнуть на зарвавшегося эллина, но тот безмятежно продолжил:
— Вы, пожалуйста, Уильямс, пришлите нам факс не позже понедельника, и забудем о вчерашнем письме. Кстати, ваша секретарша не итальянка? А то там вместо английского «end» кое-где просто «е». «Е», кажется, союз «и» по-итальянски, если я не ошибаюсь?
Стиснув зубы и тоскуя о подмоченной репутации, Оскар заставил себя произнести в таком же амикошонском тоне:
— Ха! Надеюсь, Катаракис, это останется между нами? Я слышал о греческой проницательности, но вы просто феномен!
Грек усмехнулся польщенно.
— Бросьте, житейское дело. Я и сам когда-то был молод. — Он помолчал и вернулся к своей обычной манере: — Мы же, мистер Уильямс, со своей стороны смеем надеяться, что вы посетите Афины на следующей неделе, где мы в рабочем порядке сможем согласовать наши дальнейшие действия.
— Несомненно, в рабочем порядке, — заверил Оскар и в течение получаса отправил Кататаракису факс.
— Но ведь это означает, что ты заявил о согласии на сделку с этим сомнительным Катаракисом! — Нора была ошеломлена.
— Видишь ли, дарлинг, в ту ночь с четверга на пятницу, я передумал многое, но вероятность того, что кто-то за моей спиной откроет фиктивный счет и заявит о нем грекам, похитив для этой цели мой ноутбук, даже не приходила мне в голову. Но если злоумышленник однажды проделал это, что мешает повторить ему ту же процедуру снова? И каким бы ни был Катаракис, во второй раз мне вряд ли удастся переубедить его, не сообщив всей правды. Соответственно, деловая репутация моя и моей фирмы будут навеки погублены. Из двух зол я выбрал меньшее, рассудив, что, если бы Катаракис был заинтересован в фиктивном счете, он ни за что не известил бы меня. Инвесторы перечислили бы туда деньги, те, кто задумал авантюру, сняли бы их, а все подозрения — на мою голову!
— Я вот слушаю, слушаю тебя, Оскар, — помолчав, сказала Нора, — и просто удивляюсь. Неужели даже итальянское «е» в письме не убедило тебя, что тут замешан Хэмпшир?
— Дарлинг, если бы это действительно делал Тони, он-то уж не ограничился бы одним посланием, а переписывался бы с греками, как полагается! И у них не возникло бы ни малейших подозрений до того момента, как наружу не выплыла бы пропажа денег. И я был бы обречен. «Принудительное исполнение судебного решения» — так ты, кажется, говорила? Это не Хэмпшир. Однозначно.
— Тогда Кармер? Очаровашка Лео?
— Скорее всего. Потому-то Тони и отправился к нему на разведку, когда сегодня утром мы с ним сопоставили факты.
— То есть до сегодняшнего утра ты скрывал от него все?
— Просто поговорить не было возможности. Сначала он был в Манчестере, и я не мог связаться с ним из-за пропажи мобильника. А вчера, когда я от тебя звонил в контору, чтобы выяснить у Бетти, так ли уж необходимо мое присутствие, он как раз в тот момент оказался в приемной.
— О, мистер Уильямс, это вы! — взволнованно воскликнула Бетти, услышав голос шефа. — Тут мистер Хэмпшир. Он переживает, он потерял вас! С вами все в порядке?
Оскар не успел ответить, как в трубке зазвучал баритон:
