Эва Киншоу - Очаровательная должница
— Как Энтони мил! — заметила она с энтузиазмом. — И вы с ним просто созданы друг для друга. Я все думаю, не получила ли ты от него в подарок на день рождения кольцо по случаю помолвки.
И мать вопросительно посмотрела на Летицию.
Ту словно ударили по лицу. Пытаясь придумать, что ответить, Летиция догадалась об истинной и единственной причине своего недовольства Энтони. В глубине души она тоже надеялась, что подарком станет кольцо.
Летиция проглотила комок в горле и как можно непринужденнее произнесла:
— Мама, мы же встречаемся всего ничего!
— Да, знаю… — Эстер развела руками. Вид у нее был такой, словно она собралась прочитать дочери лекцию по данному вопросу, но вместо этого вдруг спросила: — Но что-то же он тебе подарил?
— Он… он подарил мне автомобиль, — потеряно произнесла Летиция. — Поставил его прямо под окнами, весь обмотанный розовыми лентами и с шариками-сердечками.
Эстер несколько раз моргнула, затем благоговейно произнесла:
— Шутишь…
— Нисколько, — ответила дочь. — Но я…
— Просто восхитительно! Это как раз то, что тебе надо! А украсить машину лентами и шарами — так романтично! Тебе очень повезло, дорогая.
Возвращающийся Энтони не только услышал слова Эстер. Он заметил на лице ее дочери выражение полнейшего разочарования — единственный союзник, на которого она могла рассчитывать, переметнулся в неприятельский стан.
Однако Летиция еще не видела Энтони, когда возразила матери:
— Но это же очень дорогой подарок!
— Все относительно, милая моя, — сказала Эстер. — К тому же у Энтони куча денег. Чего ты ожидала? Букета? Неужели ты думаешь, что влюбленный мужчина ограничится таким подарком?
— Да вы с Элис как сговорились, — проворчала Летиция и тут наконец заметила Энтони.
Тот молчал и стоял неподвижно, но Летиции не составило труда увидеть иронию в его взгляде.
Однако она продолжала играть свою роль до полуночи — роль послушной и счастливой дочери, благодаря Небо, что в программе праздника отсутствуют танцы. Летицию также ожидал сюрприз в лице опоздавшего молодого человека, которого представила ей сестра. Юноша был кудряв, русоволос и все время поглядывал на Агнессу, которая просто-таки светилась от радости и выглядела на редкость привлекательной в нежно-розовом открытом платье.
Однако прежде чем Летиция успела допросить сестру, без четверти двенадцать подали шампанское, а потом, погасив свет, внесли торт со свечами. После того как Летиция задула свечи и разрезала торт, Энтони, сидевший справа, произнес тост:
— Я хотел бы поднять бокал за Летицию, которая озаряет светом всех, кто с ней рядом. — Затем, повернувшись к виновнице торжества, негромко добавил: — А в особенности меня.
— Ура! — закричали все.
И Летиция заметила, что все смотрят на них так, как обычно смотрят на влюбленные пары, — перемигиваясь и обмениваясь улыбками.
— Не слишком ли ты поторопился? — спросила Летиция полчаса спустя, сидя на правом сиденье джипа Энтони.
— Ты хотела остаться? — ответил он вопросом на вопрос. — Все уже разъезжались.
Энтони очень ловко извлек ее из толпы расходившихся гостей, успев договориться с Агнессой, чтобы новый пикап загнали в гараж, когда освободится подъездная дорожка.
— Нет, я не собиралась оставаться, — сказала Летиция.
— Тогда поведай мне, что же ты намеревалась делать, — поинтересовался Энтони.
— Во всяком случае, не озарять тебя моим светом в ближайшем будущем, — ехидно отозвалась она. — Куда мы едем?
— Ко мне, — ответил Энтони. — Стены толстые, и никто не помешает нам насладиться нашей первой ссорой, дорогая.
Летиция стиснула зубы, чтобы не накричать на него: ну почему он даже не пытается понять ее? В этот момент Энтони достал что-то из кармана и уронил ей на колени.
— Я хотел подарить тебе это вдали от посторонних глаз, — холодно произнес он.
Развязав золотой шнурок, которым была перевязана коробочка, Летиция подняла крышку и увидела золотую брошь в виде кошки с глазами-изумрудами. Она долго смотрела на брошь, а затем отвернулась к окну, чтобы не было видно, как по ее щекам текут слезы…
Летиция уже знала пентхаус Энтони, как собственную квартиру. Или как свой второй дом — роскошное просторное жилище, интерьеры которого продумал профессиональный дизайнер. Больше всего времени они проводили в небольшой гостиной с темно-зелеными стенами, кожаными диванами, бледно-розовым паласом и коллекцией произведений живописи. Здесь они играли в шахматы, слушали музыку, перекусывали, глядя телевизор или читая. Здесь же изредка занимались любовью.
Сюда Энтони привел Летицию и сейчас. Затем снял пиджак, кинул его на кресло и спросил, не хочет ли она чего-нибудь выпить.
— Нет, спасибо. — Голос Легации звучал глухо. — До меня дошло, что это я тебя обидела, и мне теперь очень скверно, особенно если подумать об этом. — Она взвесила на руке футляр с брошью. — Но я все равно не хочу от тебя машины, Энтони, просто потому, что это как-то… неправильно.
— Кажется, никто не разделяет твоего мнения.
— Это только мое дело, — сказала Летиция и расстроенно вздохнула. — Ну как мне объяснить? Я хочу испытывать к тебе благодарность только за факт твоего существования, и ни за что больше.
Она посмотрела на Энтони. Их разделяло ярда два паласа, но с тем же успехом их могли разделять мили — таким далеким казался ей Энтони.
— А ты не думаешь, что мне неприятно, когда ты беспокоишься из-за отсутствия автомобиля? — протянул он.
— Не так уж я и беспокоюсь. Да, безусловно, в настоящий момент мне трудно было бы решиться на подобную трату: нам пришлось разориться на новые швейные машинки, увеличить заработную плату, а доходы еще не успели вырасти. Но все равно я нашла бы какой-нибудь выход из положения. Я не нищая.
— Ты почувствовала себя нищенкой из-за моего подарка?
Летиция снова вздохнула и села.
— Я почувствовала себя…
— Обязанной мне? — закончил за нее Энтони и уселся рядом. — А что, если я предложу тебе этот пикап в аренду?
Глаза Легации расширились.
— В самом деле?
— У меня такое чувство, что это лучший выход из положения, — сухо ответил Энтони.
— Да… так мне было бы легче, — неловко сказала Летиция. — Мне уже приходил в голову этот вариант… ну, что можно нанять машину.
Энтони по-прежнему внимательно на нее смотрел.
— Все равно ужасно жаль, что я обидела тебя, — продолжила она.
Энтони молчал — лет сто, наверное, — прежде чем сказать:
— Ты можешь загладить свою вину.
