Доната Линкольн - Дуновение страсти
В комнате воцарилась тишина. Первой ее нарушила Энн. Как только ушли посторонние, а вслед за гостями-фермерами потянулись и многие другие, она решительно подошла к Пэгги.
– Зачем вы это сказали? Какое имели право?
Тут подоспел и Вилли.
– Не слишком ли много вы на себя берете, дорогая? Я и Энн предлагаем, пока здесь мистер Матьюс, внести полную ясность в вопрос, кто наследует имение.
Разгневанный Брюс вскочил, но адвокат жестом предупредил тираду, которой тот готов был разразиться.
– Прошу прощения, я не расслышал, о каком именно вопросе вы сказали, молодой человек,– промолвил старик.
Вилли надменно пожал плечами.
– О завещании, составленном миссис Макинрой перед смертью в пользу Энн,– заявил торжественно он.
– Коли так – мне следует его посмотреть, проверить на подлинность. Мне также понадобится свидетельство о рождении мисс, о которой вы печетесь, официальные бумаги по поводу смерти ее отца и т. д.
– И как долго продлится ваша проверка? – спросил Вилли, прежде чем Энн смогла вставить хоть слово.
– Зависит от многого,– по-стариковски медленно продолжал адвокат.– Юрист не может спешить. Бывает, что завещание спорно – если находятся другие родственники, претендующие на имущество, деньги, ценности. Нередки и казусы, когда спорить фактически не о чем – завещатель не оставил ничего, кроме неуплаченных налогов, обязательств по взятым в свое время кредитам и долгов…
– Вот, вот! – вдруг послышался голос от дверей. Вилли и Брюс разом обернулись. На пороге стоял их отец. Старший Патерсон явно перебрал с выпивкой и мало заботился о том, какое производит впечатление.– Покойница задолжала мне приличную сумму. Позвольте спросить, с кого я ее получу? – От пьяного хихиканья всем стало неловко.– Не позвали на похороны, дайте хоть рюмку выпить за упокой души женщины, которой отданы лучшие годы…
Не в силах больше этого перенести, Пэгги выбежала из комнаты. В библиотеке рухнула на диван и разрыдалась. Сколько же бед он принес! Сделал несчастным отца, сиротой ее, мать тоже в конце концов не осчастливил… Пэгги в отчаянии проклинала Реджвуд, пророчивший и ей безрадостную судьбу.
– Успокойся, прошу тебя, успокойся,– раздался у самого уха горячий шепот Брюса. Он повернул голову Пэгги лицом к себе, откинул растрепавшиеся волосы, заглянул в глаза и поцеловал. Она затрепетала – так сильны и страстны оказались его губы. Потом он осушил ими ее щеки, ресницы, мокрые от слез. Следующий его поцелуй был нестерпимо сладок и нежен. Пока хватило дыхания, они упивались друг другом. С трудом взяв себя в руки, Брюс наконец сказал:
– Жаль, но надо идти, а то нас хватятся.
Словно в тумане Пэгги последовала за ним.
– Я не могу туда вернуться, извини, пока там твой отец…
– Тебе незачем о нем думать, я отправил его домой.
За время их отсутствия ничего не изменилось, разве что число гостей поредело. Но главные действующие лица были все те же. Явно злой Вилли нетерпеливо барабанил пальцами по столу. Взволнованная Энн мерила шагами комнату, только старик Матьюс хранил абсолютное спокойствие.
– Молодые люди, вы напрасно повторяетесь. Юристу нужны факты, а не слова. Я уже в третий раз перечислил документы, которые обязана представить мне мисс Энн, если хочет доказать свое право на Реджвуд.
– Она здесь не единственная претендентка,– с порога вклинился в беседу Брюс.– У Пэгги на него все основания, а не у Энн.
– А тебе-то что от этого? – взъярился Вилли.
– Мне ничего, должна быть обыкновенная человеческая справедливость.
– Да будет,– с издевкой проговорил Вилли.– Тебе и ничего? Что же ты так ретиво ухлестываешь за ней? Мало своей фермы – хочешь прихватить и Реджвуд? Ну и как продвигается дело? Изображаешь ревнивца, соблазняешь, жмешь ручки, целуешь в библиотеке?.. Должен сказать, ты преуспел! Посмотри на нее, девушка так и тает. Но спорю, все равно проиграешь. Она не так наивна, как думаешь. Когда мы с ней продадим землю за сумму, которая тебе и не снилась, она умотает в свой Нью-Йорк – только ты ее и видел.
– Прекрати сейчас же, подлец! Брюс, останови негодяя! – выкрикнула в сердцах Пэгги и вскочила.
Вилли расхохотался.
– Зачем же вы выбирали подлеца и негодяя своим посредником по сделке? Нелогично, дорогая! Я, между прочим, уже сговорился с покупателем. Лично Вилли не нужны ни земля, ни дом Реджвуда. Проценты, которые я честно заработаю, позволят мне наконец уехать отсюда навсегда. Вот и все.
Заявление брата больше всех потрясло Брюса. Он сделался белый как полотно.
– Полчаса назад я, Пэгги Макинрой, во всеуслышание заявила здесь, что в Реджвуде все останется по-прежнему. Я прилюдно сказала это! Никому и ничего я не намерена продавать, господин самозваный агент, и не обещала вам никаких процентов. Вы лжец!
Ярости девушки не было предела. Оглянувшись на Брюса, она надеялась найти поддержку хотя бы во взгляде, но он сидел, безучастно опустив голову. Все рухнуло для нее. Надежды, предвкушение счастья – все…
На лестнице ее догнала Энн.
– Постойте, Пэгги. Выслушайте меня! Мы обе носим фамилию Макинрой – судьба так распорядилась. Так пусть же она рассудит и наш спор. Признаюсь, я очень хочу выиграть, потому что… знаю, каково сводить концы с концами. Я устала быть бедной.– Искренние слова девушки на мгновение тронули Пэгги.– Мне нужны деньги, чтобы мы с Вилли могли пожениться и махнуть куда-нибудь на Ривьеру. Ни его, ни меня не прельщает деревня. Если на моем счете появится хоть какой-нибудь капитал, я быстро его приструню. Он гуляка и бабник – все так, но Вилли будет мой!
– Желаю удачи,– не без ехидства сказала Пэгги.– Только учтите, Вилли в отца. Как бы он не разрушил вашу, а заодно и мою жизнь…
Печальный день, начавшийся похоронами и ознаменованный общим скандалом, подходил к концу. Энн и Вилли продолжали осыпать друг друга упреками. Пэгги произносила в уме монологи, обращенные к Брюсу. Тому тоже было над чем подумать. Цену младшему брату он знал отлично, а вот мысль, что милая зеленоглазая Пэгги способна вести закулисную игру, повергала в смятение. Неужели она в самом деле решила – он охотится за землей Реджвуда? Чушь, со своей бы управиться. Ему страстно мечталось взять на себя заботу о доброй, умной, как ему казалось, девушке, но было абсолютно безразлично, владелица она имения или нет. И если такая простая вещь ей не понятна, значит, она последняя дура, хотя целовать ее мягкие податливые губы все равно наслаждение. Когда тебе тридцать шесть и любовь стучится в двери, терять ее очень не хочется…
В раздражении Брюс вышагивал по открытой галерее, выходящей в сад, натолкнулся на порожнюю банку из-под пива, оставленную, как всегда, где попало Вилли или отцом, с отвращением зашвырнул далеко за перила.
