Фрида Митчелл - Смысл жизни
— О! — только и смогла сказать Констанс, прежде чем за Чарлзом хлопнула дверь.
Она с трудом доковыляла до лестницы, ведущей наверх, и тяжело опустилась на нижнюю ступеньку. На улице послышался рев мотора и шуршание колес отъезжающего джипа. Вскоре наступила обманчивая тишина, нарушаемая лишь стуком падающих с неба капель и завываниями порывистого ветра.
Как долго просидела она на ступенях, уронив голову на руки, Констанс не помнила. Но постепенно силы к ней вернулись, и она сходила к машине, чтоб перенести в дом чемоданы.
Однако, поднявшись на второй этаж, она просто остолбенела. На столике у окна стояла огромная ваза со свежесрезанными цветами, а массивная вязанка дров уютно примостилась в углу гостиной. В камине весело потрескивал огонь, распространяя свет и тепло по всей комнате, а бордовые занавески были приспущены, закрывая собой мокрые окна с видом на промозглую апрельскую непогоду.
Распаковав чемоданы и спустившись вниз, Констанс почувствовала себя еще хуже. Холодильник был набит до отказа разнообразными деликатесами, на кухонном столе стояли несколько бутылок дорогого вина, корзина свежих яиц и мягчайший деревенский хлеб. На салфетке лежала сочная мясистая косточка, предназначавшаяся Банга.
Вероятно, Чарлз тщательно подготовился к моему появлению, съездил в магазин, закупил продукты, узнав от Саймона, что я вернусь домой поздно. Заметив, что нечем топить камин, Чарлз не поленился достать целую вязанку сухих трескучих поленьев. Он прогрел дом, украсил его цветами, а я погнала его!
Ну зачем я так с ним обошлась? — терзалась Констанс, ходя из угла в угол. Куда бы ни падал взгляд, ей везде виделись следы его заботливых приготовлений. Надо было объяснить, что это Бренда и дети задержали меня до обеда. Да и в конце концов он ведь просто беспокоился, как я доеду по такой погоде.
Но она вовсе не хотела, чтобы за нее боялись. Она не могла снова довериться человеку, которому небезразлична ее судьба. Когда-то она свято верила, что Роберт тоже оберегает ее из-за безграничной любви, но, осознав свою ошибку, стала медленно сходить с ума. Все начиналось именно с забот, а закончилось беспрекословным, рабским подчинением.
Положив на тарелку кусочек принесенного Чарлзом восхитительного окорока, Констанс вдруг поняла, что не может проглотить ни кусочка. А вот Банга, наоборот, по достоинству оценил чужую заботу и обглодал сочную кость в считанные минуты.
Констанс устроилась у камина, размышляя о своем поведении и прокручивая в мыслях возможные варианты иного поворота событий. Так или иначе все сходилось к тому, что ей надо немедленно извиниться перед Чарлзом.
Может, ей были неведомы истинные мотивы его поведения, может, он все еще встречается с Шарлоттой или с другой женщиной, но невзирая ни на что он повел себя как истинный джентльмен. А значит, надо попросить у Чарлза прощения, и чем скорее, тем лучше.
С другой стороны, зачем он усложняет себе жизнь? — вопрошала Констанс, выходя с Банга на прогулку. И мне тоже… С момента нашей первой встречи моя душа не знала ни минуты покоя, значит, эта встреча и есть главная причина всех моих бед.
Банга брезгливо прошлепал по лужам, пару раз фыркнул, подставляя дождю свою остроухую морду, и устремился назад, в теплую тишину дома, где его ждали уютная подстилка и подаренная Чарлзом кость.
Констанс поднялась к себе на верхний этаж и попыталась уснуть, но мозг отказывался угомониться, продолжая свою бестолковую игру под названием «Как хорошо, если бы все было иначе».
В час ночи Констанс спустилась выпить теплого молока, в три погрызла печенье, запив его горячим шоколадом. Когда же настенные часы пробили половину четвертого, убив последнюю надежду на сон, подсела к окну, закутавшись в плед, и стала любоваться утренней зарей.
Она решила ехать в Стэйн-холл сразу после завтрака и, если Чарлз соизволит ее принять — в чем она очень сильно сомневалась, — извиниться перед ним в самых искренних выражениях.
Тяжелые тучи нехотя ползли по серому небу, нависшему над печальными полями, вдоль которых лежал ее путь. Взобравшись на ступеньки Стэйн-холла, Констанс подергала за витой шнур звонка. В ожидании ответа сердце ее готово было выскочить из груди, но когда миссис Осборн — суровая экономка Чарлза — открыла дверь, молодая женщина постаралась говорить как можно непринужденнее:
— Доброе утро, миссис Осборн! Могу я видеть мистера Стэйна? Меня зовут Констанс Уайтселл…
— Я вас помню, мисс Уайтселл, — заулыбалась экономка, распахивая двери. — Мы виделись на рождественском балу. Мистер Стэйн как раз завтракает, но я доложу ему, что вы приехали. Подождите, пожалуйста, в кабинете.
— Благодарю вас.
Констанс все больше чувствовала себя глупым беспомощным ребенком. Кабинет оказался так же бесподобен, как и все остальные комнаты Стэйн-холла, — темно-голубые портьеры, позолоченные канделябры, — но, едва сев на краешек изящной бархатной кушетки, Констанс невольно вздрогнула. В какой-то мере это объяснялось слишком низкой температурой — по всей видимости, кабинетом пользовались довольно редко, — но скорее всего причина крылась именно в осознании богатства и влиятельности Чарлза.
А не лучше ли попросить миссис Осборн передать ему извинения и незаметно улизнуть? Констанс привстала, но тут же заставила себя опуститься на место. Даст Бог, он меня не примет, надеялась она. Может, ему некогда или он все еще сердит. Да уж, наверное сердит.
Внезапно невеселые мысли Констанс были прерваны появлением миссис Осборн, которая буквально вплыла в кабинет.
— Мистер Стэйн хочет видеть вас прямо сейчас, мисс Уайтселл. Пройдемте в столовую. — В тоне экономки сквозило нескрываемое осуждение. — Я провожу вас.
— Благодарю.
Бледнея от смущения, Констанс проследовала за миссис Осборн из кабинета в холл. Миновав несколько закрытых дверей, они повернули направо и вошли в огромную залу, где неторопливо трапезничал хозяин поместья. При этом Констанс чувствовала себя так, словно ее ждала аудиенция у королевы.
— Мисс Уайтселл, сэр! — торжественно возвестила экономка, пропуская Констанс вперед. — Пойду принесу еще один прибор.
— О, что вы, что вы! Не стоит беспокоиться. Я только что позавтракала — затараторила Констанс, ища глазами Чарлза.
Столовая оказалась немного меньше кабинета, стены ее были обиты деревянными панелями, вокруг дубового стола располагались несколько стульев с высокими спинками, а бордовый ковер и такого же цвета портьеры создавали впечатление теплоты и гостеприимства.
Но Констанс ничего этого не замечала. Ее нераздельное внимание привлекал лишь сидящий в непринужденной позе за столом высокий темноволосый мужчина, облаченный в пижаму, расстегнутую на груди.
