Натали де Рамон - Рандеву с замком
— Существует метро и всякий другой транспорт. Ну, так где же визитка вашего дядюшки?
— Ох, похоже, я сунула ее в паспорт, когда мы встретились в аэропорту.
— Он потребовал от вас паспорт?
— Нет, конечно, я сама показала, мы же не виделись никогда! Там еще такая дурацкая фотография! Я с распущенными волосами и в очках. Мне тогда срочно нужен был новый паспорт, и, как нарочно, вскочил ячмень. Пришлось фотографироваться в очках, а так я обычно ношу контактные линзы. Это я сейчас в очках после ванны. Тут такая ванная, такие шампуни, всякие штучки-дрючки, я провела там часа два!
— Линна, визитку вы сунули в паспорт, паспорт-то где? — Я уже просто ошалела от рассказов всех встречных и поперечных, к тому же эта недотепа только что подозревала меня в покушении на убийство и тут же делится впечатлениями о ванной! — Где ваш паспорт?
— Паспорт я отдала дяде Эдуару. Он постарается прямо сегодня оформить бумаги на вывоз моей картины из Франции. Лучше ведь предусмотреть все заранее!
— Ну-ну. Пока вы наслаждались ванной Патрисии, она тоже совершала омовения, правда, в ванной мистера Уоллера, а заодно, видимо, и перекрасила волосы.
— В ванной мистера Уоллера?
— А что такого? Почему бы, поджидая кузена, девушке не воспользоваться ванной богатенького родственника?
— Как хотите, но в ванне Уоллера мог мыться кто угодно, только не Пат. У Патрисии есть своя замечательная ванна! Джакузи!
От ее дурости меня начало поташнивать, но вместо того, чтобы срочно бежать обличать Брунара вместе с владелицей джакузи, я решила сначала удовлетворить свое любопытство и спросила, каким боком она в Финляндии приходится кузиной Уоллеру?
— А вы не знаете, Элен? Ладно, расскажу, не такой уж это большой секрет.
Глава 15,
где секрет не большой, но весьма пространный
— Дед Майкла Уоллера, соответственно, Дональд Уоллер родился в очень-очень богатой американской семье, но ему вдруг вздумалось стать журналистом и пойти освещать в прессе Вторую мировую войну. Ну и вот, по ходу дела, в Европе, он знакомится с этой самой Джессикой Флер, фоторепортером, тоже американкой, только в отличие от Дональда — без роду без племени. Дикая любовь!
Все Уоллеры в шоке, они еще до войны приглядели ему невесту с таким приданым, что весь остаток жизни можно провести в Монте-Карло не только самим, но и будущим поколениям. А у Дональда любовь! Он плюет на родительские запреты, женится на Джессике, они вдвоем добывают самые невероятные репортажи из самых горячих точек. Война постепенно идет к концу. Героическая парочка оказывается в Сен-Мало, знакомится с хозяином Жолимона, маркизом, между прочим. Замок — сплошные развалины. Хозяин — не лучше. Во время войны фашисты квартировали в его замке; оккупация — он ничего не мог поделать. А все его четыре — четыре! — сына погибли. Старик и сам участвовал в Сопротивлении, прятал в замке очень многих, например, английских моряков, которых периодически выбрасывало там на скалы. Причем в том же самом замке, где засели боши! Но после войны вся округа вдруг забыла о его геройстве, старику только что не плевали в глаза. Жители Сен-Мало вообще очень специфические.
И тут вдруг является американская парочка, просит пустить их пожить в замке. Маркиз де Жолимон не против. Вот тогда-то они и сговорились насчет купли-продажи, а на вырученные деньги старик собрался уйти в монастырь. Он уже вел переговоры с настоятелем Сен-Мишеля насчет вклада и пожизненного проживания, правда, не очень хотел постригаться в монахи, потому-то вроде и нужен был вклад. А старик был еще и с гонором, маркиз все-таки, стало быть, вклад нужен достойный. Называет американцам сумму, в его представлении для такой руины просто баснословную, и тут вдруг какой-то сопливый американский репортеришка, даже не торгуясь, достает чековую книжку и приписывает к сумме лишний нолик!
Старик чуть не заплакал от радости. Тут встает другая проблема — оформлять купчую. А это сорок пятый, хоть уже и ближе к осени, но хаос — полный! Короче говоря, только зимой сорок шестого они смогли все как следует оформить, причем на Джессику, это было почему-то удобнее, то ли из-за налогов, то ли еще почему. Ну и вот, все утряслось, старик собирается в монастырь, говорит, что хотел бы взять с собой кое-какие личные вещи. «Да, пожалуйста, — говорит Уоллер, — берите что хотите». А в замке, считай, одни голые стены.
Старый маркиз что-то все-таки там увязал, в том числе, этих самых «коровок», потому что это работа одного из его сыновей, который мечтал стать художником, может, и стал бы, если бы не война. Неважно, что сюжет специфический, главное, это все, что осталось от сына. Ну и еще взял какие-то канделябры, древнее блюдо с отбитыми краями, пару полуобгорелых гобеленов, фамильную Библию. Уоллер берется на следующий день отвести старика на машине по косе. Там же ведь только при отливе можно добраться до аббатства посуху. А к утру старик возьми да и умри. А чек для вклада — за пазухой.
Другой бы на месте Уоллера в жизни не отдал деньги монахам. А Дональд отдал. Бабушка говорила, что он был замечательный парень, этот Дональд Уоллер, она всю жизнь только его одного и любила. Причем Дональд еще устроил, чтобы старика похоронили в аббатстве, и все его личные вещи тоже отдал монахам. Но «коровок» те, понятно, не взяли, хоть Дональд и предлагал.
Ну и зажили Уоллеры в замке на широкую ногу. Они уже и при старике там всем заправляли — кое-что чинили, сажали, а самое главное, у них постоянно толклись всякие американские люди. После войны американцы вообще жили во Франции припеваючи, можно сказать, как петухи в мармеладе. При старике все это происходило вполне чинно-благородно, потому что никто не знал, вдруг маркиз передумает насчет купчей. А уж когда его не стало, что тут началось! И гулянка, и стройка одновременно. Стройка, это, конечно, неплохо, очень многим в округе нашлась работа, да и для гулянок рыбку уоллерская компания тоже хорошо покупала, потом пошли фрукты-овощи, в том числе свои. Джессика ведь наняла садовника, и он ей там вокруг замка, сколько было места, все засаживал! Первые годы, понятно, для пропитания, а потом и цветники, и всякие парковые фокусы.
Садовник был очень красивым мужчиной, короче говоря, Дональд Уоллер и застал с садовником свою женушку чуть ли не в первый день, как она наняла этого парня. То есть весной сорок шестого года.
В первый момент Дональд глазам не поверил, ведь он, как и любой муж, не сомневается в верности своей половинки, что бы там за спиной ни говорили. А тут вот пожалуйста — оба голенькие, и жена, и садовник — сюжет из «Леди Чаттерлей». Дональд постоял, посмотрел, может, молча, может, и сказал им что, а потом бегом побежал к моей бабушке.
