Элизабет Пауэр - Скандальная репутация
Шеннон засмеялась.
А ведь я считала, что даже не нравлюсь тебе. И до вчерашнего дня была уверена, что у тебя есть любовница. А ты даже не пытался разубедить меня.
Я думал, что это поможет мне держаться от тебя на расстоянии.
А ты познакомишь меня со своей сестрой? — Она хитро улыбнулась.
Только если ты согласишься выйти за меня замуж!
О, Кейн, конечно же, я выйду за тебя замуж! — Шеннон села на кровати и обняла его.
Они вышли из шумного аэропорта. Переливаясь на солнце, их ждал черный «мерседес».
Ты волнуешься? — спросил Кейн, беря ее за руку, когда они сели в машину. Шеннон кивнула. — Не стоит. Если хочешь сначала побывать дома, я позвоню Ранульфу и сообщу о твоем приезде. Или отправимся вместе в офис?
Шеннон подумала о большом холодном доме, откуда сбежала более двух лет назад. Она не хотела просидеть там весь день, теряясь в догадках, как ее примет отец.
Я хочу поехать в офис. Но буду говорить с Ранульфом одна. Он мой отец и...
Ее прервал звонок мобильного телефона. Кейн ответил.
Здравствуй, Кейн! Как дела? — Из динамика раздавался голос секретарши Ранульфа.
Я прилетел в Лондон. Буду в офисе где-то через...
Ты один?
Нет. Строго по секрету: со мной Шеннон. Говори, что ты хотела сказать.
Наступило молчание. Шеннон уже подумала, что связь оборвалась, как снова раздался голос:
Ты можешь мне перезвонить?
Что бы ни случилось, секретарь хотела, чтобы ее слышал только Кейн. Он набрал номер.
Мне выйти? — спросила Шеннон.
Он удержал ее за руку.
Что? Когда? — Он сильнее сжал ее руку. — Это серьезно?
Тут у Шеннон закружилась голова.
Что случилось? — прошептала она.
У твоего отца был сердечный приступ. Его отвезли в больницу. Он находится без сознания.
Он очень плох?
Похоже, что да.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Кто-то подошел к ней сзади и закрыл руками глаза. Она ощутила знакомый терпкий запах лосьона после бритья.
Я хочу тебя, — прошептал Кейн ей в ухо. Впервые за три недели после того, как они вернулись в Лондон и узнали, что Ранульф болен, он заговорил с ней об этом.
Кто-нибудь может войти, — испуганно ответила Шеннон. Дверь кабинета ее отца была не заперта.
И это говорит девушка, которая любит смотреться в зеркала на потолке? — Кейн отключил телефон и запер дверь.
Люди могут догадаться. — Это было такое тяжелое время, что они даже не успели объявить о своей помолвке.
— Думаешь, они еще не знают?
Шеннон покраснела. Она не стыдилась их отношений, просто ей было неприятно слышать перешептывания у себя за спиной, ловить косые взгляды.
За три недели работы в компании она поняла, как все здесь любят и ценят Кейна — от менеджеров высшего звена до младших клерков. Он за год сумел поправить дела, превратив компанию из убыточного в процветающее, конкурентоспособное предприятие. Кейн взял Шеннон в свою команду, и она вскоре завоевала всеобщее уважение за тонкое деловое чутье, способности и желание учиться.
— Я хочу объявить о нашей помолвке как можно скорее, — сказал он хрипло, гладя ее бедра. — Я хочу, чтобы ты переехала ко мне. Я больше не могу ждать.
Кейн посадил Шеннон на длинный блестящий стол для переговоров, за которым заключались многомиллионные сделки, расстегнул ее жакет, провел руками по груди. Но тут настойчиво замигала лампочка на аппарате внутренней связи.
— Я хотела просто напомнить, Кейн, что у тебя встреча через пятнадцать минут, — сообщила его секретарша. — А еще звонит Честертон и требует Шеннон.
Я поговорю с ним отсюда. — Шеннон соскользнула со стола, запахивая жакет.
. — Неплохо, — одобрительно сказал Кейн. — Я хорошо обучал тебя, если наш крупнейший клиент хочет общаться именно с тобой.
Ты дал мне гораздо больше, Кейн. Уважение работников компании, статус.
Она вспомнила, какой ненужной чувствовала себя, когда Кейну позвонила секретарша Ранульфа, чтобы сообщить о болезни ее отца, и предпочла пообщаться с ним конфиденциально, как будто Шеннон это не касалось. Теперь девушка понимала, что та не хотела, чтобы Шеннон узнала об этом по телефону, или же думала, что Кейн сможет более деликатно сообщить о тяжелом состоянии отца.
— Мы сделаем так, что он сможет гордиться тобой...
Вопреки всем неутешительным прогнозам, Ранульф пришел в сознание, начал поправляться и уже вовсю командовал медсестрами.
— Мне уже сообщили, что ты здесь, — сказал он, проснувшись и увидев рядом Шеннон, и небрежно похлопал ее по руке. — Я рад, что Кейну удалось уговорить тебя вернуться. Ты всегда уважала его больше, чем меня.
Потому что он тоже уважает меня, хотела заявить Шеннон, но передумала. Нельзя его расстраивать, нельзя мешать процессу выздоровления. Доктора запретили Ранульфу волноваться и пообещали его скоро выписать. Шеннон надеялась, что сможет ухаживать за отцом дома и тем самым наладит отношения, но он сказал, что ей не нужно путаться у него под ногами, и нанял сиделку.
— Кейн назвал тебя ценным работником. — Он с сомнением покачал головой. — Вот и работай. Я думаю, ты сможешь быть полезной.
Просто полезной? Не необходимой, не нужной? Но это было хоть что-то. Возможно, через пару сотен лет отец сочтет, что ее слово что-то значит. Но Шеннон было все равно. Теперь у нее есть Кейн, который уважает и любит ее.
Следующие две недели прошли как во сне. Кейн публично объявил об их помолвке и подарил Шеннон кольцо с бриллиантом, которое она сама выбрала в ювелирном магазине.
Кейн, как и обещал, познакомил ее со своей сестрой. Софи оказалась очень милой девушкой, взрослой не по годам, и она обожала своего брата.
Шеннон чувствовала себя самой счастливой на свете. У нее было все, о чем она могла только мечтать. У нее был любимый мужчина, нежный, заботливый и щедрый. Она продала кое-что из своих драгоценностей, чтобы вернуть ему деньги, которые он потратил на нее в Сен-Тропе. Кейн их не взял и настоял на том, чтобы она основала фонд помощи бедным и отдала эти деньги туда.
Когда Шеннон рассказала о помолвке своему отцу и, сияя от счастья, показала ему кольцо, он ничуть не удивился.
— Мои поздравления, — сказал он сухо. Но Шеннон была уверена, что где-то в глубине души отец доволен.
— Я знаю, что ты хочешь работать в компании, — заявил он, когда его привезли домой. — Я-то растил тебя для того, чтобы ты удачно вышла замуж и стала поддержкой и опорой для своего мужа. Твоей матери этого было достаточно.
Нет, не было, — возразила Шеннон спокойно, но уверенно. — Она хотела стать профессиональной лыжницей, участвовать в Олимпийских играх. Но мама похоронила свои мечты лишь потому, что ты так хотел. Я не такая уступчивая. Я больше похожа на тебя.
