Селина Дрейк - Цветок папортника
— Ну и как тебе здесь? Прелестно, да?
— Да, очень мило.
— Хорошо бы тебе подняться наверх. — Ралф говорил равнодушным тоном, однако от его взгляда не ускользнул легкий румянец, выступивший на щеках Линды. — Две настоящие английские спальни, наклонные потолки…
— Я бывала во многих коттеджах подобного типа, Ралф, и знаю, как выглядят верхние этажи. — Линда допила кофе и в который раз взглянула на часы. — Мне действительно пора идти.
— Может, выпьешь немного бренди? — лениво поинтересовался Ралф, напрочь игнорируя ее слова. — Похоже, тебе просто необходимо немного выпить. — Он поднялся, такой сильный и красивый в ладно сидящих черных брюках и белой рубашке, оттеняющей бронзовый загар, и задумчиво посмотрел на жену. — А это должно быть больно.
— Что? — Линда смутилась, от Ралфа исходил такой чудесный чистый запах!
— То, как стянуты у тебя волосы. Тебе же наверняка больно. — Одним движением он расстегнул заколку, и каскад золотых волос обрушился ей на плечи. — Так-то лучше, верно?
— До этого тоже было хорошо, — быстро произнесла она. — Мне пора, Ралф… Пожалуйста.
Ситуация выходила из-под контроля, как наверняка и было им задумано. Ну почему у меня не хватило ума сразу же отказаться сесть в автомобиль? Надо быть совсем сумасшедшей, чтобы приехать сюда. Интересно, что бы по этому поводу сказал психоаналитик? Что в подсознании я страстно желаю, чтобы муж наплевал на все протесты и силой овладел мною?
— Поедешь чуть погодя. — Ралф подошел маленькому столику возле окна и плеснул в рюмку немного бренди.
— А ты не будешь?
— Я не пью за рулем.
Удобно устроившись в кресле, он вытянул длинные ноги и расслабился. Линда с завистью смотрела на мужа. Каждый нерв ее был напряжен, и вся она была словно натянутая тетива. А Ралф, совсем близко, на расстоянии вытянутой руки, и ему до гостьи и дела нет. Из-под полуопущенных ресниц Линда видела, что глаза его закрыты.
— Почему ты так напряжена, дорогая? — спросил Ралф, не меняя позы и не открывая глаз.
— С чего ты взял?
Он лениво потянулся.
— Кошка на раскаленной крыше чувствует себя комфортнее, чем ты. Что ты так старательно скрываешь? — Теперь черные глаза в упор смотрели на нее. — Еще одну ночь вне дома? Что-то вроде этого?
— Именно такое мнение у тебя сложилось?
— Перебрасываешь камешек в мой огород? Неглупо, милая. Я не думаю, что нечто подобное имело место. Но неожиданно открыл для себя, что не могу полагаться на свои чувства и интуицию, когда дело касается тебя, и мне это не нравится.
— Сочувствую, — ехидно заметила она.
— Я хочу тебя, хочу очень сильно. Несмотря на все, что произошло, влечение осталось прежними. Просто проклятье какое-то.
Он резко выпрямился в кресле, и, когда их глаза встретились, на мгновение она увидела прежнего Ралфа. Но в то же время в его взгляде мерцал огонь злобы, и Линда содрогнулась от ужаса.
— Да… — Она встала, не зная, что сказать и что сделать, боясь неверным движением спровоцировать мужа. — Что ж, если ты готов…
— Я — нет. — Он угрюмо взглянул на Линду. — Ты так и не притронулась к бренди.
Она молча наблюдала, как Ралф потянулся за своей чашкой и залпом выпил ее содержимое.
— Еще кофе? — предложил Ралф.
— Нет, спасибо.
Линда опять села, а Ралф отправился на кухню налить себе кофе. Она тихо ждала его возвращения, сложив руки на коленях.
— Твой адвокат сообщил, что ты не желаешь никакой денежной компенсации. Это правда?
Он говорил из кухни, слышно было неважно, но тон не сулил ничего хорошего.
— Да. — У нее от волнения перехватило дыхание, и слова застряли в горле. — Да, правда. В конце концов, это же моя вина, и было бы нечестно…
— В чем конкретно твоя вина?
Едва сдерживаясь, чтобы не дать волю гневу; Ралф появился в дверях, и у Линды замерло сердце. Если бы она могла перестать любить, желать его, нуждаться в нем, насколько все было бы проще. Но она знала, как знает обреченный на казнь: ничто не изменится, чтобы он ни говорил и ни делал. Он был воплощением ее грез, всем тем, о чем она мечтала долгими унылыми годами, лишенная любви и тепла. И вот он презирает и ненавидит ее. Так и должно быть.
— Поверь, мне небезынтересно знать правду; хотя это может показаться странным, я ведь стал помехой в твоей жизни. Вряд ли такая мелочь, как муж, может помешать твоему стремлению идти за своей звездой, но все-таки небольшого перечня «почему» не избежать.
Она смотрела, как он приближается, и глаза ее становились все шире и шире.
— Я же говорила, — с трудом разлепив побелевшие губы, начала Линда, а Ралф, прищурившись, гипнотизировал ее взглядом. — Я вдруг поняла, что мы допустили ошибку, мы несовместимы…
— Еще как совместимы.
Линда, едва войдя в дом, знала, что ей предстоит подавлять истинные чувства, но теперь, когда губы обожгло жаркое дыхание Ралфа, стало очевидным, что сопротивление бесполезно. Ее тело не подчинялось доводам рассудка, изголодавшись по ласкам любимого мужчины.
— Ты моя, Линда, всегда будешь моей. Если бы я и вправду поверил, что ты спала с Майклом, то убил бы его.
Каким образом они оказались на овечьей шкуре перед камином, так и осталось для Линды загадкой. Но как только она ощутила знакомую тяжесть тела Ралфа, даже остатки мыслей куда-то улетучились. Линда ласкала плечи мужа, упиваясь терпким, таким родным до боли ароматом его кожи. Поцелуй был дурманящим, чувственным. И вот уже руки Ралфа расстегивают ее блузку, жадно и горячо прикасаются к шелковистой коже груди. Волны наслаждения захлестнули Линду, и она почти обезумела от желания.
— Ты нужна мне. — Голос Ралфа, низкий и густой, отзывался эхом в ее сердце. И ничто, казалось, не могло остановить этот поток страсти. — Ты так хороша, любовь моя, так совершенна.
Совершенна?! Эти слова обдали ее ледяным холодом. Возбужденный Ралф не сразу ощутил, что она застыла под ним, но когда Линда не позволила поцеловать себя, из его горла вырвался стон:
— Милая, ты не можешь поступить столь бессердечно… — Однако он тут же отстранился, все еще тяжело дыша.
Линда лежала неподвижно, блузка расстегнута, сердце неистово колотится. Он мог взять ее, он был так близок к этому, но невзирая на все свои угрозы, остановился. Почти минуту Ралф приходил в себя, затем медленно поднялся, не глядя на жену.
— Я подожду на улице. Приведи себя в порядок и не торопись, у тебя столько времени, сколько потребуется… Даже больше.
Ралф говорил безжизненным, лишенным выражения голосом. Линда слышала, как закрылась за ним входная дверь. Она осталась одна и с удивлением обнаружила, что беззвучно плачет. Он никогда не простит мне этого. Никогда! Она медленно села, застегнула пуговицы дрожащими, непослушными пальцами. Я окончательно все испортила. А может, происшедшее убедит его, что все кончено.
