Элен Стюарт - Вьющиеся розы
— Ладно, ты меня успокоила. С чего начнешь?
— Вон с того рыжего. — Дорис подставила стакан.
Стив осторожно разлил дымящийся напиток. Яркий аромат пряностей и горячего цитруса оказался таким сильным, что Дорис уловила его даже сквозь тяжелый заложенный нос. Больше того, после нескольких глотков, приятным теплом разлившихся по груди, ей показалось, что стало легче дышать. Только под махровой простыней стало невероятно жарко.
Стив заметил, что щеки Дорис налились румянцем, а на висках выступили бисеринки пота.
— Если хочешь, я могу включить кондиционер, — предложил он.
— Да, пожалуйста. Выключатель на стене справа от окна. Можно было бы пультом, только я не помню, куда его дела.
Стив нажал кнопку кондиционера. Немного постоял под ним, подставляя лицо прохладному воздуху.
— Знаешь, эта «теквеста» оказалась хорошим согревающим напитком.
— Я же говорила, что у тебя замечательный вкус.
— Не у меня, — усмехнулся Стив, — а у сока апельсинов с пряностями.
— А что едят настоящие майамцы и майамки, когда они проголодаются? — невинно поинтересовалась Дорис.
— О, — поднял брови Стив, — они, наверное, едят какие-нибудь морепродукты. У тебя нет на них аллергии?
— Нет. Хочешь, я тебе помогу? — Дорис отодвинула простыню и осторожно начала приподнимать столик.
— Куда?! — возмутился Стив. — Хочешь испортить весь терапевтический эффект «теквесты»? С твоей микроволновкой мы давно на «ты».
Через несколько минут Дорис чистила королевские креветки. Стив, как и все, за что он брался, приготовил их превосходно. Сочное, непереваренное мясо креветок нужно было обмакивать в кисло-сладкий соус из смеси сока лайма, приправ и соевого соуса.
А потом они пили маленькими глотками острый «эверглейдс». Стив сказал, что назвал его в честь одного из самых красивых мест, где ему довелось побывать.
— Представляешь, огромные стволы, которые уходят в воду. Красные, черные, беловатые. От них под самыми причудливыми углами расходятся ветви, которые образуют вязь переплетений и через некоторое время тоже уходят под воду. Только это не ветви, а корни. Многоцветное переплетение корней. И теплая вода внизу.
— Мангровый лес? — спросила, расширяя глаза, Дорис.
— Да. Самый настоящий лес. Природная Венеция. Или миниатюрный потомок Мирового древа, где по корням, стволам и ветвям разгуливают самые разные животные и птицы. Как тебе, например, встретить на красноватом корне над водой пушистую пуму? Смотрит на тебя в упор своими дикими кошачьими глазами и раздумывает, а достаточно ли ты хорош для того, чтобы стать ее обедом. Потом решает, что, пожалуй, крупноват, да и пахнешь слишком резко, и бесшумной неторопливой походкой удаляется по своим, пумьим, делам.
А под твоими ногами, в зарослях, которые покрыты толщей воды, сидит аллигатор. Вот он-то уж точно уверен, что очень рад тебя видеть. Только по ветвям, бедняга, бегать не умеет.
Дорис прыснула. Стив усмехнулся и поставил на освободившийся столик свой ноутбук.
— Вот, смотри. У меня есть несколько фото. К сожалению, не аллигатор и не пума. Но тоже красивые.
У Дорис перехватило дыхание. На узловатом черном стволе рассыпались пунцовые орхидеи. Изысканнейшие обводы лепестков, жемчужно-алые переливы красок.
Она была так увлечена, что не заметила, как Стивен встал.
— Дорис, — тихо позвал он.
Она несколько мгновений не могла понять, то ли сама попала в зеленую реальность Эверглейдса, то ли кусочек заповедного леса оказался у нее в руках. Орхидея. Такая же пунцовая орхидея в маленькой коробочке.
— Это тебе. Чтобы радостнее было выздоравливать.
Потом Дорис отдыхала, а Стив работал, сосредоточенно щелкая по клавишам ноутбука и время от времени выходя с телефоном в гостиную, чтобы отдать распоряжения Мэдлен или узнать последние сводки от начальников младших подразделений.
Обедали привезенной на заказ пиццей и смотрели какой-то старый фильм из коллекции Дорис.
День прошел светло и незаметно. И когда вечер с его бархатной синевой и пением цикад окутал маленький домик Дорис, оба почувствовали, что приходит пора расставаться. И каждый постарался оттянуть этот момент как мог.
— Кто-нибудь говорил, что тебе удивительно приятно дарить подарки? — Стив аккуратно устраивал на журнальном столике, придвинутом к кровати, коробочку с орхидеей.
— Нет. О чем ты?
— Ни о чем, а о ком. О тебе. — Он откинулся на спинку стула, задумчиво глядя на Дорис.
— Хватит меня смущать, — попыталась перевести в шутку она.
— Хватит смущаться, — ей в тон парировал он. — Я серьезно. Ты никогда не замечала, что одним людям хочется дарить подарки, потому что они их принимают с благодарностью и искренним теплом, а другие всегда ждут от тебя чего-то еще, все время находят повод для недовольства и желчных замечаний.
— Не знаю, может быть. — Дорис пожала плечами. — Никогда не обращала внимания.
— А есть еще другой вариант, тоже отталкивающий и не дающий делать подарки искренне и без оглядки. Это когда в каждом твоем движении видят корыстный умысел: ты подарил мне цветы, значит, хочешь сделать меня должной. И тогда от тебя стараются откупиться, делая подарки значительно более дорогие и респектабельные. Либо подозрительно смотрят на тебя — уж не собираешься ли ты этими своими орхидеями сказать, что перед тобой всего лишь слабая зависимая женщина.
— А ты хотел бы, чтобы рядом с тобой женщина была слабой и зависимой? — поддела его Дорис.
— Я хотел бы, — жестко ответил Стив, — чтобы рядом со мной был живой человек, а не бездушная маска.
Дорис молчала, задумчиво теребя уголок махровой простыни.
— Послушай, Дорис, когда я дарю тебе цветы, ты удивляешься и радуешься им так, словно они выросли у тебя на глазах прямо из кирпичной стены. И мне хочется тебя удивлять и радовать снова и снова. Понимаешь?
— Понимаю, — торопливо кивнула Дорис. Еще немного — и разговор станет слишком личным, поэтому она поспешила сменить тему. — Расскажи мне еще про Майами, пожалуйста.
— Я уже рассказал все, что знал. — Стив поднялся и стал собирать ноутбук. — Мои фото ты сама можешь посмотреть на диске, я тебе его оставляю.
— Тебе уже пора? — с плохо скрытым разочарованием проговорила Дорис. Закусила губу: только бы он не обиделся.
— Да. Мне еще нужно немного поработать. До завтра, Дорис.
Эти несколько дней, проведенные рядом с Дорис, казались Стивену Тайлеру едва ли не самыми теплыми и настоящими за всю его жизнь. Он с большой неохотой уезжал по вечерам домой. Дорогая, со вкусом обставленная квартира казалась ему безлюдным музеем, в котором по странной прихоти судьбы ему придется провести ночь. Домработница, которая была весьма заинтересована в сохранении такого выгодного места, старалась изо всех сил. В квартире Стивена Тайлера всегда был безукоризненный порядок, даже стояла парочка растений в кадках. Но почему-то это только добавляло помещению сходства с офисом. Холодильник, всегда полный свежих продуктов из супермаркета, не вызывал даже тени аппетита. Идеально застланная постель рождала в душе необъяснимую тоску. И больше всего на свете хотелось оказаться в маленьком домике посреди яблоневого сада, слушать пение цикад из раскрытых окон и держать в ладонях ее горячую руку.
