Салли Лэннинг - Голос сердца
— А если родится девочка? Со светлыми кудряшками? Что тогда мы будем делать? Быстренько разведемся?
По лицу Гаролда пробежала судорога, и он тихо произнес:
— Если мы поженимся, о разводе не будет и речи.
И тут Агнес заговорила в порыве надежды:
— Но ведь это единственный выход из ситуации, неужели ты не понимаешь? Мы поженимся, а через год разведемся. И почему мне это раньше не пришло в голову?
— Чтобы ты снова могла выйти замуж? — Гаролд поднял на нее взгляд.
— Я не хочу ни за кого выходить замуж — в первый или во второй раз. Сколько раз повторять!
— Я не допущу, чтобы моего ребенка растил отчим.
В его глазах, невольно подумала Агнес, отражается страдание.
— У тебя была мачеха, да?
— Даже если это и так, это не…
— Что произошло, Гаролд?
— Что? Хорошо, я расскажу тебе. Рейчел ненавидела меня. Она так ревновала отца ко мне, что в шесть лет отправила меня в школу, где мне пришлось несладко. Мне было так плохо и одиноко, что я думал, что умру. — Гаролд провел рукой по своим черным волосам. — Но отец был слишком занят ею, чтобы понять, что происходит, а я — слишком горд, чтобы пожаловаться ему. И… какого черта я тебе это рассказываю? Я никому никогда об этом не говорил. Никому!
— Но мне-то рассказал, — тихо сказала Агнес.
Впервые она поняла, какие демоны терзают Гаролда. Ей ясно представился маленький черноволосый мальчик, прижатый к стене большими ребятами, и, несмотря на гнев, Агнес почувствовала острую жалость.
— Ты вынудила меня нарушить все мои правила.
— И ты ненавидишь меня за это. — Агнес была близка к слезам.
Гаролд взял ее за локти.
— Скажи мне правду: ты собираешься делать аборт?
Агнес покачала головой.
— Я не смогла бы. — И увидела, как разгладились черты его лица. — Как и не смогла бы отдать ребенка в приют. Я оставлю его себе, Гаролд. Я справлюсь.
— Да, справишься. Потому что будешь моей женой.
Агнес задрожала.
— Мы не должны вступать в брак. Ведь мы ненавидим друг друга. И если честно, я хочу развода не больше, чем ты. Моя мать разводилась трижды. Я знаю, что это такое. И не желаю моему ребенку подобной участи.
Гаролд сказал довольно резко:
— Значит, мы будем вместе… как это говорится… пока смерть не разлучит нас.
— Гаролд, так нельзя! Развод — скверная штука. Но гораздо хуже жить в доме с родителями, которые не переносят друг друга. Слезы, ссоры, измены. Судебные иски без конца — и все из-за денег. Ты удивляешься, почему я взрываюсь каждый раз, когда ты тычешь мне в нос свои деньги? Это потому что я видела, что они делают с людьми. — Агнес перевела дыхание. — Я не позволю моему ребенку пройти через это.
— Это наш ребенок, Агнес. Наш. Забыла?
Она сказала с искренним отчаянием:
— Ты веришь мне, Гаролд, что ребенок твой и беременность — действительно случайность?
— Весь мой предыдущий жизненный опыт научил меня осторожности.
И только в этот миг Агнес поняла, насколько хотела, чтобы он поверил ей. Ее плечи поникли.
— Если мы поженимся, — сказала она тихо, — то будем связаны на всю жизнь. Это ужасно.
Гаролд с трудом проговорил:
— Неужели ты меня так ненавидишь?
Пытаясь быть предельно честной, Агнес ответила:
— Ты предал в ту ночь в Лондоне что-то очень важное. Поэтому я теперь не могу доверять тебе. Доверие — это основа всего. — Агнес поддала носком ботинка камешек. — Я не знаю, как отношусь к тебе. Но знаю, что меня ужасает мысль о браке без любви.
— У нас нет выбора.
Его голос стал жестким, и лицо, когда она подняла на него взгляд, было не мягче. Гаролд не пытался объясниться или извиниться… И не предлагал другого решения, кроме брака. Впрочем, отсутствие альтернативы было сутью проблемы с той минуты, когда она услышала от врача, что беременна.
— Знаешь, Гаролд, поедем назад, — предложила Агнес. — Впереди воскресенье, возможно, кому-то из нас придет гениальная идея и мы найдем другой выход из сложившейся ситуации.
— А ты действительно не хочешь выходить за меня замуж, да?
В его голосе не было и следа эмоций.
— Я больше не могу, — сказала Агнес звенящим от напряжения голосом и потянулась к поводьям.
— Ты отведешь лошадь в конюшню.
— Что ты сказал?!
— Агнес, ты беременна. Неужели полагаешь, что я позволю тебе прыгать через канавы? Или надеешься, что свалишься и решишь таким образом все проблемы?
Агнес взорвалась:
— Ты чего-то не понял, Гаролд Эванс! Я не твой подчиненный и не собираюсь исполнять твои приказы. Я очень хорошая наездница и нахожусь в отличной форме. Последнее, что мне может прийти в голову, — это подвергать жизнь моего ребенка опасности. — Выражение ее лица внезапно изменилось. — Ой, Испанец отвязался!
Гаролд резко обернулся, и в этот момент Агнес взлетела в седло с непринужденностью опытного наездника и послала Алариха прочь от Гаролда и Испанца, который конечно же и не думал отвязываться.
Гаролду не потребовалось много времени, чтобы догнать ее. Она лукаво улыбнулась.
— Старый прием — не думала, что ты на него поддашься.
— Браво, Агнес, — сдержанно сказал он. — Ты типичная женщина.
— Правда? — откликнулась она любезно. — Я хочу сказать тебе одну вещь: да, я беременна, но не намерена провести ближайшие семь месяцев на диване…
— За вышивкой.
Агнес рассмеялась.
— Я не знаю даже, каким концом иголки шьют.
— А когда должен родиться ребенок?
Улыбка исчезла с ее лица.
— В апреле.
— Ты говорила об этом кому-нибудь?
— Конечно нет.
Гаролд пробормотал:
— Жаль, что я… Ладно, к черту все это. Я проедусь до озера. Встретимся дома.
Он послал Испанца вперед, и жеребец понесся по полю. Он был удивительно красив. Агнес остановила Алариха и поглядела вслед всаднику. Гаролд тоже удивительно красив, подумала она неохотно. Ненавидеть его? Нет, как бы там ни было, она его не ненавидела.
Но он скоро сам возненавидит ее, пойманный в сети ненавистного брака. Замужем за Гаролдом всю оставшуюся жизнь — это равносильно смертному приговору.
Следующий день, как заметила Агнес, Гаролд непрерывно наблюдал за ней. Наблюдал, не делая при том попыток поговорить о чем-то, кроме пустяков. После позднего завтрака все четверо отправились на прогулку собирать охапки багровых листьев, чтобы украсить ими столовую. Затем Агнес немного отдохнула. К ужину она надела лиловое платье, облегающее бедра, и ела все подряд. Гаролд не стал задерживать ее, когда она пошла спать. А утром, когда Агнес отправилась кататься верхом, его нигде не было видно.
