Селина Дрейк - Мстительный любовник
— Через полчаса? Ну вот и отлично!
— Все равно это напрасная трата времени, — упрямо пробормотала Дорис, закрыв глаза.
— Конечно, героически страдать в одиночестве гораздо перспективнее. Кто устоит перед мучениями такой красотки и не окажет ей посильную помощь? — парировал Брюс.
— Это неправда. Зачем мне ваше внимание и сочувствие?
Слезы обиды подступили к глазам Дорис. Ее можно было подозревать в чем угодно, только не в желании вызвать к себе жалость. Она попыталась вытереть набегавшие слезы тыльной стороной ладони.
— Зарубите себе на носу, мне не нужно ваше внимание, оставьте меня в покое. — Голос ее звучал на редкость искренне. — Для меня вы были, есть и навсегда останетесь противным диким кабаном.
Этот очередной выпад Брюс встретил взрывом смеха.
— Вы напоминаете мне средневековую мортиру. Вам очень идет плеваться огнем и ядрами. Но сейчас немного посидите тихо, как благовоспитанная девочка.
— Не стану, — закричала Дорис. — Я не маленькая и не…
— Да, да, знаю, что вы не маленькая и не девочка. Вы много раз уже доказывали это. — Сколько сарказма было в его голосе. — Но мне надо позвонить моему архитектору. Мы договаривались встретиться здесь в полдень.
— Вы, наверное, прикажете все снести и даже траву скосите, не так ли?
Дорис сказала это не зло, а скорее грустно. Потом без всякого перехода указала рукой:
— Куда вы? Телефон вон там.
Брюс уже стоял у двери, почти повернув ручку.
— Спасибо, я позвоню из кабинета.
— Зря беспокоитесь. Я не приучена подслушивать и не занимаюсь промышленным шпионажем, — заметила Дорис.
Он ответил в свойственной ему манере:
— Но вы девушка способная и можете легко освоить это ремесло. Я в этом абсолютно уверен!
— Ваша очередная атака на меня не принесла успеха, и теперь вы злитесь. — Пробормотав это, Дорис залилась румянцем, который стал особенно заметен на ее бледном лице. — Я думаю, — по ее дрожащему голосу можно было понять, что ей совсем не просто говорить то, что он сейчас слышал, — вы сильно обижены на меня за то, что я отказалась от вашего любезного предложения лечь с вами в постель.
— Этот вопрос еще не снят с повестки дня, поверьте мне. У вас будет возможность убедиться в моей правоте. Что касается моего поведения, дорогая, то в нем нет ничего чрезвычайного, поэтому рассуждать о какой-либо обиде бессмысленно. Мне кажется, что рано или поздно вы можете оказаться в неудобном положении, потому что явно преувеличиваете свои прелести. Очаровательные рыжие красотки не стоят в первых строках моего перечня ценностей.
Высказав это, он исчез за дверями. На лице молодой женщины появилось крайне серьезное выражение: она обдумывала слова Брюса, потом, стиснув зубы, сказала себе: ну и ладно! Плакать не стану.
Врач не заставил себя ждать. Осматривая Дорис, он был по-стариковски фамильярен. В последние месяцы жизни Дейвида он единственный оказался способным приносить облегчение больному.
И теперь, задавая множество вопросов, выслушивая и обстукивая Дорис, он смотрел на нее умными, добрыми глазами сквозь узкие стекла старомодных очков.
Раздался стук в дверь. Доктор крикнул: «Войдите», и поток его наставлений о том, как сберечь и приумножить здоровье, прервался. В комнату вошел Брюс. И оба мужчины стали оживленно обсуждать ее состояние. Они говорили так, будто ее в комнате в это время не было вовсе. Дорис раздражали летающие, как шарики в игре в пинг-понг, обрывки фраз: — «…нервное истощение», «…необходим абсолютный покой» и т. д. Все это произносилось бодрым, жизнерадостным тоном.
— Я была бы вам очень обязана, доктор Кирк, если бы вы сочли возможным обсудить мое состояние со мной! Я ведь не глухонемая или совершенно… — Она бормотала все это, пытаясь встать с дивана, на котором лежала, пока врач ее обследовал. — Пожалуйста, не суетитесь, — обратилась Дорис к Брюсу, когда он протянул ей руку, чтобы помочь встать.
— Вы, дорогая, крайне обидчивая пациентка, — заявил доктор, заметив, как она оттолкнула протянутую руку. — Но, если вы не хотите в конце концов попасть в больницу, то соизвольте разрешить вашим друзьям вам помочь. Упорные попытки сохранить ненужную в данном случае самостоятельность могут привести к печальным последствиям.
Было очевидно, что доктор Кирк не одобряет поведение Дорис.
Друзья! — возмутилась она про себя. Уж к Брюсу это никак не применимо. Он заклятый враг, приписывающий ей всевозможные женские пороки. А его желание обладать ею — ну что ж, у каждого бывают свои слабости! Ни в каком другом направлении мысли Дорис не шли. Тем не менее, ей хотелось разгадать причины двойственности поведения Брюса.
— Сейчас я не так плохо чувствую себя, чтобы думать о больнице, — заявила она доктору с наигранной бодростью.
— Не пытайтесь подлизываться, женщина. Я обрисовал уже вам возможные перспективы. Считаю, что у вас достаточно здравого смысла, чтобы не доводить ситуацию до крайности. Перестаньте вести себя вызывающе!
— Доктор, может быть, мы дадим Дорис возможность заснуть?
Этой фразой Брюс как бы протянул ей руку помощи. Дорис порядком надоело выслушивать поучения Кирка.
— Я приготовлю чай, а вы расскажете мне, как лечить нашу больную.
Его голос звучал так солидно и убедительно, что Дорис совершенно не удивилась, когда доктор покладисто согласился и стал излагать свои" предписания.
Почему, тоскливо подумала несчастная женщина, никто не хочет понять причин подозрительной заботливости Брюса?
Она все же ухитрилась встать, правда ее слегка пошатывало. Остатки ее багажа стояли в гостиной. Мне надо постараться забрать его отсюда прямо сейчас, пока я еще контролирую свои действия! — твердила она себе. Ее лихорадило, в голове все путалось.
5
— Направляетесь куда-нибудь?
Дорис выпрямилась, но слишком резко, ей показалось, что стенки коридора закачались. На то, чтобы утвердиться в вертикальном положении, понадобилось несколько секунд. Она ощущала, как по спине струится холодный пот. Тонкая блузка облепила высокую грудь так плотно, что обрисовала даже торчащие соски. Но ей сейчас было не до таких «мелочей».
— Да, направляюсь! — отрубила она.
Голос у нее был хриплым, как карканье вороны. Она чуть не рассмеялась сама над собой, что выглядело бы крайне неуместно. Брюс наблюдал за ее передвижениями, предусмотрительно заблокировав своим мощным телом дверной проем.
— Мне нужно в сторожку, — сочла нужным пояснить Дорис.
— В сторожку? Отличная мысль.
Голос Брюса был лишен какого-либо намека на эмоции. Да Дорис, собственно, и не ожидала ничего другого. Но ей вдруг до боли стало жалко себя, опять к глазам предательски подступили слезы.
