Селина Дрейк - Мстительный любовник
Она стала медленно приходить в себя, только когда почувствовала, что кто-то трясет ее за руку, причем довольно резко.
— Дейвид! — в полубессознательном состоянии воскликнула она, открывая обведенные темными кругами глаза.
Она никак не могла сфокусировать взгляд на одной точке и не расслышала возмущенного возгласа мужчины, стоявшего перед креслом. Наконец Дорис сумела сконцентрироваться и… увидела нежданного гостя. Зеленые колючие глаза, смуглые черты лица, вызывающие в памяти образ Мефистофеля, — ошибиться она не могла. Перед ней стоял Брюс Кейпшоу. Дорис попыталась встать и тут же пожалела об этом: ноги ее не держали.
— Уходите, ваше время наступит только завтра.
Голос ее напоминал свист выходящего из проколотой камеры воздуха.
— Вы ошибаетесь, четверг, двадцатое, уже наступил сегодня утром.
Брюс внимательно вгляделся в ее бледное лицо, обратил внимание на лихорадочный блеск глаз. Он понял, что ей тяжело держать глаза открытыми, потом потрогал чашку, стоявшую на столике рядом с креслом, взял в руку полупустую бутылочку из-под аспирина и произнес:
— Хочу заметить, что вы проспали ровно сутки.
В глазах Дорис мелькнуло недоверие, и она воскликнула:
— Это невозможно!
Они поменялись с Брюсом ролями, эта мысль как молния поразила Дорис. Хозяином стал он, а она занимает чужую территорию. Ей стало страшно, что Брюс может принять ее состояние за притворство с целью задержать свое пребывание в этом доме. Дорис еще раз попыталась встать, лоб ее взмок от испарины. Брюс захотел ей помочь, но она оттолкнула его руку.
— Я вполне дееспособна, — с трудом проговорила она, но он услышал.
— Да, да, вы вполне способны самостоятельно упасть и разбить носик. Кстати, серый цвет лица вам не идет, а ваши прекрасные пунцовые губки сейчас бледны, как лепестки чайной розы.
Поэтический слог не соответствовал тону, каким произносились слова. Наконец, не выдержав, он рявкнул:
— Да сядьте же вы, несносная женщина!
Отвергая подобный тон в отношении себя, Дорис, тем не менее, опустилась в кресло, потому что остатки сил покинули ее.
— Не беспокойтесь, через минуту я приду в себя и покину помещение. К сожалению, грипп оказался сильнее меня, — слабо улыбнувшись, она сочла нужным пояснить причину своего пребывания в доме позднее оговоренного срока.
— Ради бога, не пытайтесь убедить меня в том, что вы принадлежите к категории жертвенных женщин, ведущих борьбу до конца, невзирая ни на какие обстоятельства!
Меньше всего на свете Дорис хотелось, чтобы кто-нибудь из посторонних стал свидетелем ее прощания с домом. Особенно этот человек. Он был способен высмеять ее чувства, а потом рассказывать об этом общим знакомым… Как могло случиться, что она проспала так долго?
— Дайте телефон вашего терапевта. — Требовательный голос Брюса прервал ее размышления. — Знайте, я не позволю вам сделать ни шага, пока вас не осмотрит врач.
Дорис продолжала упорствовать.
— Я прекрасно могу обойтись без вас!
Его черные брови взлетели вверх.
— Общественное мнение не простит меня, если я позволю нанести непоправимый вред вашему драгоценному здоровью. Меня сочтут подлинным злодеем, а я слишком дорожу своей репутацией! Еще и в газетах ославят за то, что я выгнал из теплого дома на холод больную женщину. А мне гораздо приятнее ощущать себя рыцарем викторианской эпохи, спасающим несчастную красавицу от холодной и голодной смерти. Людям не надо многого, чтобы запустить злую сплетню. Кстати, я думаю, что, получив на руки приличную сумму, вы сумеете разумно потратить ее.
Последние слова он произнес без всякой видимой связи с предыдущими фразами.
Одарив Брюса презрительным взглядом, Дорис поудобнее устроилась в кресле и сообщила ему номер телефона врача. Она чувствовала себя настолько ужасно, что упрямиться больше не могла. Каждая клеточка ее тела болела, было больно глотать и говорить.
— Значит, вы проявляете трогательную заботу в отношении меня из-за боязни за собственную репутацию? — хрипло поинтересовалась Дорис. — А я-то думала, что вас интересует только собственное мнение.
Брюс проигнорировал ее очередной выпад. Как ни в чем не бывало он сказал:
— Сегодня утром мне звонил Патрик и пытался выяснить, куда вы пропали. Он разыскивал вас вчера весь день.
— Я как раз собиралась сама позвонить ему, — ответила Дорис, потирая лоб и стараясь собраться с мыслями. — Я сейчас соберу остаток моих вещей и покину ваш дом.
— Дорис, вы не могли бы призвать на помощь одного из ваших многочисленных юных друзей? Может быть, этого, как его там зовут, Лэма? Или его испугает перспектива подцепить от вас вирус?
— Лэма здесь нет, он как раз поступает в… — попытавшись поплотнее укутаться пледом, она сбилась с мысли. — По-моему, он уехал в Стокгольм, — все же добавила Дорис после длительной паузы. — Вот теперь, я уже в полном порядке… — начала было она.
Но Брюс сухо прервал ее:
— Да, да, я уже слышал это. Почему вы до сих пор не вызвали доктора?
— Зачем он мне, ничего смертельного. Всего-навсего обыкновенная простуда.
Она стала собирать силы, чтобы еще раз попытаться встать.
Брюс снова окинул ее презрительным взглядом, но все же счел возможным ответить на ее предыдущее заявление.
— Да, я берегу свою репутацию с того времени, как мой сын начал читать газеты, слушать радио и смотреть телевизор. В последний раз, когда пресса трепала мое имя, его целый месяц преследовали ночные кошмары.
Чувствуя себя маленьким ребенком, которого отшлепали за неуместный вопрос во взрослой компании, обиженная и злая Дорис все же понимала, что на сей раз ее ирония оказалась неуместной, но сдержать раздражение все-таки не могла. Она отдавала себе отчет, что слишком мало и односторонне знает Брюса Кейпшоу, чтобы судить о нем в целом. Например, его отношение к сыну было просто трогательным. И еще, почему этот человек говорит ей о своих чувствах только здесь, в этом доме. Но ее скоро тут уже не будет. Значит… Дорис остановила поток своих мыслей. Хватит! Надо думать совершенно о другом. И она обратилась к Брюсу, пытавшемуся дозвониться до врача:
— Вы напрасно тратите время. Он все равно не посещает больных после полудня. Ему надо звонить ранним утром.
Распорядок дня доктора был ей знаком не понаслышке. Совсем недавно визиты этого врача составляли часть ее жизни.
В этот момент она поняла, что Брюс разговаривает с сестрой, работавшей с ее доктором. Нельзя было не признать, что Брюс умеет уговаривать. В этом конкретном случае не имело значения, что собеседница не видела Брюса, а только слышала его голос. Худшие ожидания Дорис, к счастью, не оправдались. Она поняла это, когда услышала конец фразы:
