Кэрол Мортимер - Нежное сердце
— Но почему? — выдохнула изумленная девушка. — Ты никуда не ходишь без охраны и мобильного телефона.
Он грустно улыбнулся:
— Не ты ли говорила, что я должен научиться наслаждаться жизнью?
— Ну да…
— И что у меня должно появиться время, чтобы вдыхать аромат роз?
— Да, я говорила нечто подобное. Но наслаждаться розами — это одно, а бросаться голым на розовые кусты — совсем другое. — Она устало взглянула на него.
Цезарь усмехнулся:
— Да, думаю, последнее будет весьма болезненным опытом. Согласен с тобой.
— Но я… — Грейс озадаченно тряхнула головой. — Не знаю, что и сказать, — наконец призналась она.
— Это случается с тобой нечасто, но, я уверен, это состояние быстро пройдет, — поддразнил ее Цезарь.
— Это не смешно, — нахмурилась Грейс.
— Согласен, не смешно. — Он посерьезнел. — Может, ты не хочешь походить по Буэнос-Айресу со мной?
— Я с радостью пойду осматривать город с человеком, который любит его. Просто… Что, если тебя узнают и… Ну, я не представляю, что может произойти. — Она нетерпеливо махнула рукой.
— Рафаэль согласился со мной в одном: выражения твоего лица достаточно, чтобы держать людей на расстоянии.
— Очень смешно, — возмутилась Грейс.
Цезарь усмехнулся:
— Мы тоже так подумали.
— Должно быть, Рафаэль кроет меня последними словами.
— Ничего, это пройдет.
Грейс оставалось только восхищаться его уверенностью.
— Разве ты не проведешь время со своей матерью? — спросила она.
— Мы попрощались вчера вечером. Сегодня она возвращается в Нью-Йорк.
Глаза Грейс расширились.
— Она действительно прилетела только на твой день рождения?
— Да, — подтвердил он.
Девушка нахмурилась:
— Очень жалко.
— Верно. Но сегодняшний день не для грусти, — ответил Цезарь. — Итак, ты хочешь захватить жакет, или мы отправляемся немедленно?
После событий вчерашнего вечера Грейс не знала, как она сможет посмотреть Цезарю в глаза. Но, как ни странно, сейчас она ощутила прилив воодушевления оттого, что сможет провести время с ним. Оттого, что рядом с ней во время прогулки по городу будет Цезарь. Только они вдвоем. И никто больше.
Однако Грейс все еще сомневалась.
— Ты абсолютно уверен? — на всякий случай спросила она.
— Абсолютно, — эхом отозвался Цезарь.
Ей ничего не оставалось делать. Пришлось отправиться в спальню, привести себя в порядок и взять жакет.
— Ты что-то очень тиха, — заметил Цезарь несколько часов спустя, глядя на Грейс.
Она подняла на него сияющие аквамариновые глаза.
— Просто у меня опять нет слов, — призналась девушка. — Все, что я увидела… Мне понравился музей. И тот чудесный книжный магазин. Я и не думала, что Буэнос-Айрес так красив. Город контрастов.
Цезарь — он был в черном кожаном пиджаке — пожал плечами:
— Мы стараемся сохранить уникальность нашего города.
Грейс заявила:
— Когда вернусь в Англию, посоветую всем своим друзьям и Бет обязательно побывать в Буэнос-Айресе.
— У тебя много друзей в Англии? — спросил он.
— Несколько, — подумав несколько секунд, ответила Грейс. — С кем-то я подружилась еще в школе. А еще у меня появились друзья во французских и английских отелях, в которых я работала.
— Мы с Рафаэлем учились в одной школе, — сказал Цезарь.
Глаза Грейс расширились.
— Правда?
Он улыбнулся при виде ее потрясения:
— Да.
— Но ты наверняка учился в частной школе.
— Так и есть.
— Тогда почему Рафаэль сейчас работает в качестве…
— Я не обсуждаю личные дела своих друзей, Грейс, — оборвал ее Цезарь.
— Конечно, — согласилась она, а по голосу Цезаря поняла, что ей лучше сменить тему. — Мы зайдем на рынок, о котором ты рассказывал? Там я смогу купить что-нибудь для Бет.
— Конечно, — кивнул Цезарь.
— О боже! — выдохнула Грейс, когда они завернули за угол и она увидела разноцветные здания — голубые, зеленые, красные, желтые.
— Сан-Тельмо, — с удовольствием представил эту красоту ее спутник.
Грейс никогда в жизни не видела ничего подобного — яркие стены домов создавали радужное настроение. Она заметила множество людей, сидящих в уличных кафе и ресторанах.
— Может, выпьем кофе, прежде чем отправиться на рынок? — предложил Цезарь, указывая на пустой столик в одном из кофе.
— Да, пожалуй. — Грейс села, продолжая оглядываться по сторонам. — Невероятно! Потрясающе! — воскликнула она.
Цезарь хмыкнул, опускаясь на стул напротив:
— Если я не ошибаюсь, эта красота еще долго будет стоять у тебя перед глазами.
— Надо думать. — Грейс продолжала рассматривать открывшуюся ее глазам картину.
— Мы пообедаем на Плаза Доррего. Именно там по выходным устраивают рынок.
— А что там бывает в течение недели?
Цезарь пожал плечами:
— Люди приходят играть в карты или в шахматы, кто-то танцует танго, кто-то любуется танцующими парами.
Девушка медленно качнула головой:
— Как ты можешь покидать такой красивый город, пусть даже по делам?
Цезарь улыбнулся:
— Я всегда знаю, что вернусь обратно.
— Разумеется.
— Ты то же самое чувствуешь по отношению к Лондону?
— И да, и нет, — подумав, ответила она. — Я влюбилась в Париж, когда жила там… Бет, проучившись четыре года в Оксфорде, вернулась в Лондон, но с тех пор, как умерли родители, наш дом стал другим.
— Ты по ним скучаешь. — Это прозвучало скорее как утверждение, а не как вопрос.
Грейс кивнула:
— Папа погиб четыре года назад. После смерти мамы прошло всего два месяца. — Она горестно вздохнула. — В последнее время она была очень больна. Было тяжело смотреть, как она медленно угасает.
Цезарь подался вперед и накрыл ее руку своей:
— Ты не должна ни о чем сожалеть, Грейс. Я уверен, что ты делала все возможное, чтобы облегчить ей жизнь.
На глаза ее навернулись слезы.
— К сожалению, от этого мне не легче, — прошептала Грейс.
Цезарь пожал ее пальцы и отпустил, как только официант принес их заказ.
Грейс медленно пила кофе, продолжая бросать вокруг себя восхищенные взгляды. Цезарь сидел, наблюдая за ней из-под полуопущенных ресниц. Как он выяснил за эти несколько дней, Грейс могла похвастаться не только красотой, она была еще и хорошим человеком. Она любила свою семью, заботилась о ней, не думая о себе. Цезарь снова вспомнил Габриэлу, но постарался отодвинуть трагические воспоминания, чтобы не омрачить этот день.
После того как Рафаэль вчера оставил его одного, Цезарь много размышлял о Грейс. Конечно, она рассердилась на него, и он признавал за ней это право.
