Бывший 2. Роди мне сына (СИ) - Коваль Лина

— Я не знаю, Андрей. Может быть, Вознесенский?.. Это в его стиле. Или… твоя Эрика, — выделяю.

Макрис даже не шелохнется. Словно ему совершенно всё равно на мой сарказм.

— С Эрикой я поговорю, — кивает он. — Но не думаю, что она бы до такого додумалась. Слишком брезгливая.

Оставляю его умозаключения без реакции, а услышав следующие слова, округляю глаза.

— Давай уедем, Вера, — предлагает Адриан.

— Уедем? Куда?

— В Грецию. На время беременности.

— Я… не знаю.

Оставить всё? А мама? Отец? Как я могу отправиться за тысячи километров и оставить их одних?

— Не знаешь? — разворачивается он.

Нервничает.

— Я… подумаю. Обещаю, Андрей.

— Решайся, — произносит он, прихватывая телефон со столика. — Боюсь, что отправитель прекрасно знал, чем обернется его маленькая шалость. И что он снова выкинет. Кто знает?

— Ты меня пугаешь.

— В Греции у меня больше шансов тебя защитить, — продолжает Адриан, будто не слышит. — Здесь слишком много людей рядом. Поэтому как только врач даст разрешение...

Замираю, когда моей щеки касаются горячие губы. Кожу оцарапывает колючая щетина.

— Подумай, Вера. Хорошенько подумай.

Глава 27.

— Вы уже отправили документы на визу, Вер? — спрашивает Яна, поглаживая аккуратный животик, по размерам чуть больше моего.

— Пока нет, — мотаю головой и подозрительно смотрю на подругу. — А ты откуда знаешь?

— Богдан сказал, — подмигивает Соболева.

Закатываю глаза.

Адриан подобно бульдозеру подкапывает мою неуверенную позицию со всех сторон. Организовал мне официальный отпуск с дальнейшим переходом в декрет, подготовил все медицинские документы для перевода в новую клинику, подключил к уговорам Хлою, которая после окончания школьного учебного года тоже решила прилететь в Грецию.

Ещё один умный манёвр — приезд Яны сегодня.

— Греция — тепло, море, фрукты, — мечтательно произносит она. — Все финансовые расходы Макрис берет на себя. О чем ты ещё думаешь?

— Как минимум о родителях.

— Ты ведь говорила, мама практически оформлена в клинику?

— Да… А вдруг что-то случится?

— Например? — Яна щурится. — Какое-нибудь нашествие мутантов? Захват Земли инопланетянами?

— Скажешь тоже, — качаю головой и посмеиваюсь.

Прихватив кружки из шкафа, накрываю на стол.

— Поужинаешь с нами, Ян? — предлагаю.

— Ой, нет. Я ненадолго. Просто тебя попроведовать.

— Так уж и просто? — усмехаюсь.

— Ну да, — загадочно улыбается. — Адриан попросил тебя поуговаривать. Я согласилась, но сказала, что буду беспристрастной. И если тебе действительно есть чего бояться не буду настаивать.

— Да чего же? Ты ведь считаешь его идеальным.

Несмотря на то, что я старалась произнести последнюю фразу без сарказма, она получилась довольно едкой.

— Но ты ведь никогда не делишься, всегда улыбаешься, как с экрана, — произносит Яна с укором.

— Хочешь сказать, что я неискренняя?

— Да почему, — голос Яны становится примирительным. — Не будь такой, Стоянова.

— Какой?

— Такой, словно тебе надо от меня защищаться. Я ведь твоя подруга. Ты забыла?

— Конечно. Не знаю откуда у тебя такие мысли…

Отойдя к окну, смотрю на позеленевшую за то время, пока я была в больнице лужайку за домом Макриса. После выписки Андрей отказался везти меня в мой дом, даже несмотря на то, что Степан был готов охранять меня круглосуточно.

— Расскажи мне всё, Вера. Я ведь вижу, что тебя не только мама останавливает. Ты сама говорила, клиника отличная. Мы с Богданом будем её навещать, если понадобится. И твой папа наконец-то выдохнет, сможет заняться своей жизнью.

Сложив руки на груди, тихо произношу:

— Он сказал, что отберет у меня ребенка.

Вздрагиваю.

— Адриан?

— Ага, — киваю.

— Хмм… Мне не показалось, что он на это настроен. С нами он всегда серьезен и вежлив.

Пожимаю плечами.

— В любом случае, проверять я не хочу. Оказаться в чужой стране, совсем одной — не лучшая идея.

— Мне кажется, ты… преувеличиваешь. При каких обстоятельствах Адриан это сказал?

— А это имеет значение?

Яна поднимается и тоже подходит к окну. Становится задумчивой.

— Мне кажется, конечно. Контекст всегда важен. Вспомни хотя бы меня и наш неудавшийся развод с мужем. Будучи на эмоциях, мы много всего друг другу наговорили. Всё это нарастало снежным комом до тех пор, пока каждый из нас не решил остановиться.

— Не сравнивай, вы были женаты десять лет, когда собрались разводиться, вам было что терять.

— А вам нечего?

— А что у нас было-то, Ян? В первый раз Адриан оскорбился, что я за ним не уехала, при этом сам мой статус не обозначил. Кто я была для него? Любовница или кто-то посерьезнее? Сейчас же вообще вернулся с угрозами и оскорблениями.

— Человек на эмоциях способен на многое. Вспомни хотя бы, как я, стараясь задеть Даню, всё время пыталась вылить грязь на его родителей. Люди в конфликте отыскивают болезненные точки и бьют точно в цель. Богдан напрямую не говорил, что отберет детей, но я, конечно, очень за это переживаю. Мне кажется, это главный страх каждой матери.

— А я не хочу жить в страхе. Понимаешь?..

***

Спустя полчаса за Яной заезжает муж, а я остаюсь наедине со своими мыслями, которые подобно привязанному к руке воздушному шарику — вроде и совсем невесомые, но незримо сопровождают, чем бы я ни занималась.

Адриан приезжает из телецентра. Отстраненно здоровается и отправляется принимать душ, на кухне появляется в домашних брюках и обычной хлопчатобумажной футболке.

Ужин проходит в тишине, словно каждому из нас есть над чем подумать.

— Как прошел день? — спрашивает Адриан.

— Как обычно. Яна приезжала.

— Отлично.

— Не стоило просить её…

Наблюдаю, как он откладывает вилку с ножом и абсолютно спокойно произносит:

— Я просто пробую все варианты, Вера.

— Я заметила.

— Совершенно не вижу проблемы, почему мы не можем лететь в Грецию и пережить там беременность. Яна очень обрадовалась бы такой возможности, но Богдан не может оставить бизнес, у меня такая возможность имеется.

— У меня мама больна… — перебиваю его агитацию и тут же опускаю голову.

— Больна?

— Да… Болезнь Паркинсона, довольно тяжелая форма. Это…

— Я знаю, что это за болезнь, Вера, — задумчиво произносит Адриан. Затылок припекает, но я продолжаю рассматривать свои руки. — И давно ты знаешь?

— Около пяти лет.

— Но почему ты никогда… почему никогда не рассказывала?

— Не было повода…

— Или желания, — нервничает он.

— Его тоже не было, — психую, поднимаясь с места. — И в Грецию я не поеду. Я не хочу, — стою на своём.

Адриан кидает салфетку на стол.

Смотрим друг на друга в упор. Его вдруг срывает:

— Я не понимаю. У нас куча проблем. Хочу тебе сказать, что ни Вознесенский, ни Эрика коробку тебе не отправляли, то есть это вполне могут быть люди, связанные с тем автомобилем, который сбил меня.

— Но ты говорил, что это всё случайность?

— Официально так, но я в это не верю. Слишком всё было спланировано.

— Ты говорил это случайность, — с обвинением кидаю.

Адриан встает с места и отходит к окну. Изучает всё ту же зеленую лужайку, упирает ладонь в косяк и опускает голову. С раздражением говорит:

— Я не знаю, Вера. Что не так? Давай наймем твоей маме сиделку, покажем врачам.

— Её уже принимает одна клиника.

— Отлично, а отец?

— С ним всё нормально, — отмахиваюсь. — Но дело не в этом. В Грецию я не поеду не из-за этого.

Складываю руки на груди.

— Есть ощущение, что ты капризничаешь и выкручиваешь мне жилы.

— Я капризничаю? — вспыхиваю.

— Ты! Как ребенок. Её богу.

Он ругается. То ли по-гречески, то ли по-английски. Не могу разобрать.

— Отлично, — взмахивая руками, кричу на весь дом. — Хочешь, я наглядно покажу, что происходит со мной каждый раз, когда ты просишь оставить всё и лететь за тобой в Грецию?..